голову чёрный рогатый шлем, на котором изображение огня находилось прямиком в центре лба.

Дарг, само собой, принявший облик сенонца, был закован в броню целиком. Не было ни единого места на его теле, где бы виднелась открытая кожа. И даже шлем его был очень глухим. Только лишь два глаза, сияющих синим цветом, были слабым местом в его защите. Однако в тот миг, как гости Кольена приблизились, Йимир заметил, что Хахор, оказывается, не носил доспехов. Его плоть и была его доспехами! Это отчётливо было заметно на примере его рта – его металлические губы не были украшением на его металлической маске – когда хранитель Зактариса говорил, они шевелились.

Представ перед Талатом, Лоирой и Йимиром, они обвели всех взглядом, а после лёгкими кивками приветствовали всех троих. Талат пригласил присесть за стол, и все впятером заняли места для сидений. Кольер не стал медлить, а перешёл сразу к делу, сообщив хранителю и навулу о том, что планы меняются – Йимир продолжит проходить обучение в закта’урине, однако не так, как они договорились. Лица грозных металлических гостей остались неизменными. Однако Йимиру показалось, что они смотрят на него немного с раздражением. Но странное наваждение, которое возгорелось недавно, было пока что при нём. Однако теперь смелости было не так много, как раньше. Вид грозных воинственных сенонцев навеивал неуверенность, с которой боролась его невесть откуда взявшаяся дерзкая сущность. Викатар вновь глянул на Талата и заговорил:

- Но ведь мы уже всё подготовили. Мастер Пета́р передал всех своих учеников другому мастеру и уже возвёл недалеко от Закта’одага небольшой урин, где будет обучать твоего сына. По моему совету он принялся даже составлять план обучения.

Хахор подхватил речь навула, и его голос, переполненный могущества дарга тьмы, эхом раздался на весь Кольен:

- Даже я практически целиком лишил весь Зактарис своего благословения, из-за чего дух мира и покоя начал постепенно овладевать теми, кто был вверен мне. Ради того, чтобы для сына кольера были созданы все условия прохождения обучения, зактары начали слабеть.

Его речь продолжил Викатар:

- Вот именно. Мы пошли на огромные жертвы ради твоего сына. И ты хочешь сказать, что всё это было зря?

Грозные взоры в упор глядели на Талата. Йимиру хотелось от всех этих речей сквозь землю провалиться. Но его отец спокойно смотрел в глаза собеседников. Чуть помолчав, он глянул на Йимира и ответил:

- Кажется, мой сын хотел вам сказать, из-за чего ему пришлось принять такое решение.

Хахор и Викатар тут же упёрли свои глаза в него. Красные зрачки онтоханина и глаза, сияющие какой-то непонятной силой синего цвета, безмолвно, однако очень громко требовали ответа. От этого предательская уверенность куда-то подевалась. И с каждым мгновением начать разговор становилось всё труднее и труднее. Осознавая это, чародей взмолился про себя к Йору, коротко прося его, чтобы великий даровал ему силу в этот миг. Как только его внутренний монолог с богом закончился, он безо всякий раздумий и подготовок, начал говорить. Сейчас он был словно обезумевший воитель, который бросается в гущу врагов сломя голову, надеясь лишь на своего бога, к которому он взмолился.

- Я – Йимир, уроженец Зентериса. И я выбрал путь талами. Однако сделал я это не столько для того, чтобы постигнуть могущество четырёх народов, сколько для того, чтобы понять их, приблизиться к каждому существу, населяющему Сенон. Меня в большей степени волновали души, а не силы. Я хотел познакомиться с октарами, зактарами и финтарами, стать частью этих народов. Но я нарушил правило. Вместо того, чтобы познать финта последним, я познал эту стихию третьей, потому что боялся. Боялся зактаров. Я – миролюбивый сенонец. И не хотел, чтобы ярость зактаров затмила эту черту моей личности. Именно поэтому я оставил закта напоследок. Как видите, во мне соединились зенте, окта и финта, но я не умер. Познание противоположной стихии было большим испытанием. Однако я его прошёл. А вот, когда я начал познавать огненную стихию, это испытание оказалось не по силам. Ваша агрессивная аура, ваш буйный нрав, ваше стремление сражаться меня отпугнуло от вас. И мне пришлось покинуть Зактарис. Я окончательно решил для себя…

Навул перебил его:

- Ты лжёшь, Йимир, уроженец Зентериса. Тебе пришлось покинуть Зактарис не из-за того, что тебя отпугнула наша сущность. Стражи Закта’одага во всех подробностях описали события, в которых ты принимал непосредственное участие. Если забыл, мы могли бы тебе напомнить об этом. Хочешь?

Викатар испытывающе глядел на Йимира, а тот, с достоинством выдержав гнёт его карающего взора, отвечал ему:

- Я всё прекрасно помню, уважаемый навул. И то, как поступили ваши стражники, как они начали действовать вопреки указаниям псаров, отказывались с ними сотрудничать, и попрали все правила Сенона, как раз таки выражало всю сущность зактаров, которая меня как раз таки напугала. Если аура Зактариса ведёт к тому, что все, кто там обитают, в конце концов, станут такими же мятежными, как стражники Закта’одага, тогда я не напрасно опасаюсь за себя. Я не хочу, чтобы вместе с закта в меня входил и этот мятежный дух

- Хорошо, Йимир, тогда не хочешь ли ты поговорить о природе твоей силы? Той самой, которую ты проявил в том самом происшествии?

- Я ни о какой силе не знаю. Да, саткар вышел из тела жертвы, когда я приказал ему покинуть сенонца. Но кто может сказать, что это было на самом деле? И не могло ли это произойти совершенно случайно? А, может, саткар специально покинул тело в тот самый момент, как я приказал ему, чтобы подставить меня? Ведь всем известно, что эти огненные существа весьма коварны. Поэтому нечего от них ожидать благородных поступков. Тем более после этого я сполна заплатил, просидев перед мондом всё то время, пока он ковырялся в моей голове. И не подскажете мне, что он сказал на счёт природы моей силы?

Навул и хранитель молчали, потому что им нечего было сказать. А внутри Йимира родилось огромное желание отплатить им за то унижение, которое он претерпел там, перед телепатом. Однако дух зентера победил это веянье, и он оставил свою затею, решив продолжить свой рассказ с того места, на котором его прервали.

- Я окончательно решил для себя, что больше ноги моей не будет в этих землях, переполненных грубости и недопонимания. Но теперь, находясь подальше от того духа, который наполняет огненные земли, я начинал ощущать, как моё недовольство уходит прочь,