— Я бы тоже не отказался от чашечки медового отвара. — Слабо проскрипел, сидящий на земле, продолжающий цепляться в свой посох, словно тонущий в болоте за протянутую ему жердину, Алдия. — О клянусь потными яйцами Маелина[11]… Голова-то как кружится…

— Вы что не слышите меня! Надо возвращаться! Возвысил голос Август и оглянувшись на казалось совершенно не обращающих на него внимания, медленно разбредающихся по полю боя, вяло переговаривающихся, переворачивающих зачем-то трупы, впавших, казалось в какой-то ступор людей заскрипел зубами от злости. — Необходимо найти тело колдуна! Проследить, чтобы никто не украл артефакт! Проверить дома!

— Сначала мы есть подбирать свои раненый и хоронить мертвый, господин цу Вернстром, — устало произнес стоящий в десятке шагов от барона Ринькофф и опустившись на колени прикрыл глаза одному из лежащих на земле доппельзондеров. — Мои сольдатен есть никогда не бросать своих. Это закон. А потом уже мы есть идти проверять обоз и остатки деревня. Думаю, господин магикан прав. Вы можете есть ходить смотреть сами. — Гармандец кивнул в сторону моста. — Заклинание есть даже убить часть леса. Но если господин барон есть не верить своим глазам он может сам ходить и посмотреть есть ли там выживший räuber[12].

— Это… это… неподчинение… — Глаза Августа выпучились будто у надутой через соломинку жабы. — Это… Это…

На плечо барона опустилась тяжелая, как наковальня рука сенешаля.

— Господин. — Люди распалены битвой. — Не стоит. Нет ничего хуже командира, что начинает отдавать приказы, когда все закончилось. Просто не стоит. — Чуть слышно произнес Гаррис и небрежно уронив щит на землю, постанывая при каждом неловком движении, устало зашагал к самой большой груде тел.

* * *

— Гадская сука. — Злобно прохрипел стоящий на коленях, крепкий звероватого вида мужик, и громко закашлявшись, выплеснул на подбородок очередную порцию крови.

— И это все? — Отдышливо выдохнула Сив и склонив голову на бок с заметным усилием придержала начавшее заваливаться на нее тело. Когда ты описывал, что вы с дружками со мной сделаете, ты был более красноречив. — С шипением втянув в себя порцию морозного воздуха, девушка провернув рукоять пронизывающего грудину неудавшегося насильника, ножа, дождалась пока вырвавшийся из горла бандита крик сменится бульканьем и резко плюнув ему в лицо вырвала оружие из раны. В снег под ее ногами ударила тугая струя алой артериальной крови. Глаза мужчины закатились и он кулем осел на землю.

— Хорошая штука. — Хмыкнула девушка и оглядев свое приобретение со всех сторон уважительно присвистнула. На широком лезвии оружия виднелось еле заметное клеймо — высунувший длинный язык, стоящий на задних лапах крылатый волк. Неизвестный кузнец был достаточно искусен, чтобы перековать южанское железо и не тронуть клеймо. Неплохо. Очень неплохо. Если верить слышанным ей рассказам, такой нож никогда не сломается, не согнется и не треснет в самый неподходящий момент, его лезвие не выкрошится и не затупится при неловком ударе. Только надо его почистить и маслом покрыть. А то у предыдущего хозяина руки до этого видимо не доходили. Бросив короткий, равнодушный взгляд на начавшее подергиваться в судорогах тело, девушка неторопливо развернулась к остальным. Обычное дело. Она такое уже видела. Даже добивать не надо. Кровопотеря и холод закончат дело без ее участия.

Они наткнулись на нее как раз в тот момент, когда она решила облегчиться. Дурацкая, найденная ей вчера лисица оказалась тухлой. Видимо зверь охотился и упал в расселину еще летом. Или ранней осенью. Во всяком случае, он пролежал на солнце достаточно долго, чтобы, прежде чем его тельце промерзло насквозь, в нем завелись черви. Но Сив была слишком голодна, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Все, что ей удалось добыть за последнюю неделю, это несколько черных, промороженных, пучков, найденного под снегом дикого лука, да пара вмерзших в лед лягушек. Не слишком много, если тебе целый день приходится скакать по скалам, а ночью спать, забившись в какую-нибудь щель предварительно присыпав себя снегом. Лук и одну зеленую скакуху она съела, с помощью второй, попыталась наловить рыбы в попавшемся ей на пути горном озерце. Неудачно. То ли скупо оторванные ей от тощего тельца, насаженные на выгрызенный из деревянной пуговки, крючок, кусочки были слишком малы, чтобы хоть одна рыбка ими соблазнилась, то ли просто было слишком холодно и водяная живность предпочитала сидеть в глубине, но всем ее уловом были, сломанный о лед пастуший топорик, покрасневшие от возни в ледяной воде руки да урчание в казалось навеки прилипшем к хребту животе. А потом ей на глаза попалась эта проклятая богами дохлая лиса. Сырое, смерзшееся мясо отдавало гнилью, но зато его было много. Настолько много, что она на некоторое время даже забыла, о том, что ее донимает голод. Но уже через пол дня ее живот раздулся как барабан, а казалось уже забывшие, что такое еда и что с ней надо делать, кишки, будто набили ежами. Живыми, дерущимися и очень злыми ежами.

— Это не лучшее место, чтобы ходить одной, девочка. Грубый, хриплый голос раздался у нее за спиной ровно в тот момент, когда она постанывая расстегнула ремень и задрав заменяющее ей одежду куцее одеяло присела около наполовину занесенного снегом, покрытого древними, наполовину стертыми временем, ветрами и влагой узорами, камня.

— Глядите, какая рыбка к нам в руки приплыла… — Произнес второй невидимка. Заметенные снегом заросли, мерзнущих по обе стороны от тропы кустов дрогнули и на дорогу вышли двое. Заскрипев зубами от чуть не разорвавшего живот спазма, Сив, путаясь в краях пледа, отпрыгнула в сторону. Возможно, ей удастся убежать. Возможно… Или нет. Скрипнул снег, раздалось приглушенное, басовитое, рычание, девушка обернулась и увидела, как пусть к отступлению ей перекрывает третий мужчина. Такой же здоровенный, краснощекий и бородатый, как и первый, по самые глаза, замотанный в изрядно потрепанные и потертые, но явно теплые шкуры, он внимательно изучал ее безразличными, холодными будто два куска льда глазами. У его бедра широко расставив лапы, неподвижно стоял огромный, размером с осла, кудлатый пес. Насмешливо посмотрев в глаза Сив, животное разинуло усеянную желтыми клыками пасть и широко зевнув, закрыло рот с таким стуком будто кто-то с размаху захлопнул ворота длинного дома.

Хайландеры. Дети Морриган. Изгнанники. Бандиты, не признающие ни законов людей, ни заветов богов. Живущие по волчьим законам преступники. Похоже, она опять вляпалась в неприятности. Сив озабоченно прикусила губу. Драки не хотелось. Совсем не хотелось.

— Тощая больно. Задница с мой кулак. — Протянул первый, и отбросив за спину грубо стачанный из облезших, весенних волчьих шкур, широкий плащ, продемонстрировал девушке, казавшуюся в его