похоронное сознание воспитывается смолоду. Меня, когда мне было шесть лет, повели на Большеохтинское кладбище знакомиться с могилами предков. У ворот продавали венки, а у меня было отменно развито чувство прекрасного, и я заорал, чтобы мне немедленно купили такой же.

Больше не водили.

Жена говорит, что лучше бы мне тогда купили венок, а то гештальт остался незавершенным. Вот новый русский, попроси его сын, купил бы ему и венок, и кусок кладбища, и совок бы дал, и трупы привез.

Еще видел собачьи могилы, с памятниками. Почему-то сплошные собаки, ни одного попугая, ни одного хомяка. И крестов нет. Ну, дело времени.

...Я озвучил все это, и мне сделали замечание. Попеняли за антропоцентризм.

По-моему, мировыми событиями движет борьба не между Добром и Злом, а между Простым и Сложным. Высшая Сложность это когда Все Есть, а Высшая Простота - когда Ничего Нет.

Человек сложнее собаки, а потому ему, конечно, неприятно захорониться с ней рядом. Оппонентам следует быть последовательными. Давайте тогда уж поставим памятник жертвам пенициллина.

Злая судьба

Реклама, не оставляющая надежд:

"Будь мужчиной! Читай настоящие книги!"

Тревожно рассмотрел образцы. Похоже, меня окружают сплошные женщины. Да и сам я что-то засомневался. В себе.

Я не мужчина, я не читаю таких книг.

И я, конечно, никогда, никогда не напишу настоящую книгу, которую в метро будут советовать читать мужчинам. Потому что для этого нужны две вещи:

1. Псевдоним: Херумов Лукьян Еблонович.

2. Шариковая (два шарика) ручка фаллических очертаний, встающая при виде бумаги.

Безнадежное положение.

Альтернатива

В дочкиной гимназии поощряют творческое самовыражение. Разбили класс на группки, поручили поставить сцены из рассказов Драгунского.

С одним убийственным условием: непременно ко Дню Победы и про победу.

Ребенок бушует:

- А что у него про победу, кроме "Арбузного переулка"? "Смерть шпиона Гадюкина" - и все!...

Одышка

Ко мне неровно дышит работница сберкассы.

Здоровый образ жизни дает мне право считать, что я не давал ей к этому никакого повода.

Я хожу в сберкассу один раз в неделю. У нас хитрая система оплаты дешевого интернета, надо оплачивать квитанцию, а потом еще и устраивать ей утомительный факс.

Так вот эта работница систематически расцветает при виде меня. У нее просто восторг изображается на лице, вся сияет.

Моих примерно лет, ничего резко запоминающегося, да и я прихожу черт-те какой - небритый, мрачный, полусонный.

Все ее ругают за то, что она копается, как кура, и я бы ругался, но теперь не смею. Расползаюсь в ответной улыбке, выдавливаю какие-то нейтральные процедурные слова.

Знать она меня никак не может, квитанция заполняется на имя жены.

Совершенно рязановская ситуация, но развивается, скорее, по Джармушу. Не очень, то есть, развивается. Пожалуй, не развивается совсем.

Позвать ее некуда и незачем. Открытый конец при закрытом.

"От ненужных побед остается усталость".

Вообще, раздражает, когда те - какая-нибудь собирательная Прекрасная Дама - от кого ждешь неровного дыхания, дышат безмятежно и беспрепятственно, а у тех, от кого ничего не ждешь, начинаются пневмопаузы.

Как малые дети

Пошли с французами в ресторан.

Я предлагал "Бородино", но Ирина выбрала беззубый "Парнас" с цыганами". Цыгане-то и запели сразу, едва мы вошли. "А монисто сверкало, цыганка плясала и визжала заре о любви". Я надеялся, что и медведь у них попляшет в пролетарских цепях, но обманулся в надеждах.

Вообще, у цыган на удивление жестко очерченная этническая специализация. Либо жулят, либо пляшут. Знаю еще одного, который неуловимо мстит - и все.

С французами было ничего. Семь человек приехало, одна семья. Их привезла богатая бабушка; у нее помер муж от рака, и она подала иск, и доказала, что он работал на вредном заводе. Ей и отвалили немерено сколько, а я сразу вспомнил чернобыльца, который ходил ко мне в поликлинику чуть ли не ежедневно, но так ничего и не доказал.

Я не умею связать по-французски ни слова, и дочка ненамного меня опередила, а потому мы с полным правом самоизолировались. Правда, с теми, кто говорил по-английски, пришлось побеседовать - тем более, что мы ждали заказа часа полтора, да еще местный вентилятор нас совершенно заморозил, как на Смоленской дороге.

Нам задавали забавные вопросы. Например, знаем ли мы, кто такой Папа Римский, и канонизирован ли Распутин. Слева от меня сидел шпион, прикинувшийся адвокатом, который вынюхивал, где находится питерская военно-морская база. Я проболтался и уже собрал вещички, их немного.

Он вообще меня провоцировал. Спросил, хочу ли я, чтобы Россия вошла в Объединенную Европу. Я уел его встречным вопросом: а хочет ли Объединенная Европа, чтобы в нее вошла Россия?

Тем более, что в начале восьмидесятых, как откровенничал один пенсионный военный, мы уже были вполне готовы войти в Объединенную Европу и даже дойти до Парижа за неделю.

Наконец я вздохнул с облегчением, потому что пришла пора прибегнуть к безотказному средству продолжить международный диалог. Я вынул Беломор, и все живо заинтересовались. В стоимость Беломора никто долго не верил; закурил его лишь адвокат, и то поначалу вставил папиросину не тем концом и стал сосредоточенно поджигать. Я метнулся исправить дело и походя заехал шпиону по носу.

Шпион был потрясен Беломором, записал его название и нарек "маленькой сигарой".

Так я сдал ему все наши секреты.

Бестиарий

Третьеклассники устроили научно-фантастическую конференцию. Им поручили придумать животных, нарисовать и сочинить про них рассказ. И выступить. Согнали родителей, завучей и еще какого-то ответственного эстета из Русского Музея.

Нет, ругаться тут нечего. Креативность получила, пожалуй, даже чрезмерное поощрение. Всем выдали отпечатанные в типографии именные каталоги с репродукциями и сочинениями плюс дипломы. Впечатляет, ничего не скажешь. У нас такого не было.

И все-таки я чувствую себя героем. Это очень непросто - прослушать двадцать семь историй о самодельных животных.

Слышал голос учительницы, которая выговаривала детям, построенным за дверью:

- Как только пришла пора говорить про бестиарий, сразу вспомнили черта! А черт - это тоже бестия, дети...

Говоря о криптозоологии (!), дети не обошли вниманием ни одного беса. Плохо им пришлось бы в средневековой школе, да и сто лет назад, при Законе Божьем, тоже не пощадили бы. "Криптозоологи, - сказали дети, - находят бестий повсюду".

Со школьного двора долетали отзвуки футбольного матча между старшеклассниками, которых через несколько дней малыши будут провожать полонезом.

Это наслаивалось на рассказ.

Один мальчик рассказал, как летел в Рим и во время Тербулентности видел в Алюминатор зверя