проваливаешь отсюда. Нечего впустую тут места своей задницей греть! Не зима еще. И на улице можно отдохнуть.

Огонь запала в сидящей парочке при появлении внушительной фигуры повара погас. Тем не менее, тот, к кому обращался здоровяк, начал иную речь – по поводу крайнего негостеприимства и отсутствия милосердия к несчастным путникам, коих жестокая война согнала с насиженных мест.

– Это будет на твоей совести! – закончил свой монолог Кошар, буркнул что-то в сторону разносчика и, отвернувшись к своему спутнику, начал усиленно изображать обиду.

– Переживу, – отмахнулся повар. – У меня, по крайней мере, хоть совесть есть.

– А ты случаем не про то насиженное место рассказываешь, которое лежит на севере штата Арвадук? – какой-то мужик за соседним столом повернулся к кудрявым. – Аккурат между Сонным холмом и берегом. Если так, то неудивительно, что вы вдвоем оттуда ушли. Кроме камней и голой земли, там едва ли что-то найти можно.

– Мы не ушли, – Кошар зло стрельнул глазами в сторону нового собеседника. – Нас прогнала оттуда война.

– Так вас за лживый язык и жадность, небось, прогнали даже оттуда. Ратусы до северного удела Арвадука даже не дошли. Можешь спросить у любого сатонца или терастанца. На одной линии же сидите.

Чем бы закончилась перепалка, так и осталось невыяснено. Новый разносчик, возникнув у стола, выложил перед Рудом пару промасленных свертков. А перед кудрявой парочкой поставил одну большую тарелку, две маленьких миски и пару кружек с пивом.

«Молодец, девчонка. И о дальнейшем пути подумать успела».

Руд убрал принесенное в заплечный мешок. Поискал взглядом Эрмитту. Девушка, переходила уже к новому человеку. Ощутив на себе взгляд парня, посмотрела в его сторону и довольно подмигнула.

– У меня к тебе есть весьма деловое предложение, мой дорогой кузен, – Кошар торопливо отпил пиво и набросился на общую миску еды. Руд вновь усмехнулся. А этот парень умеет крутиться! Сперва налег на общее, чтобы урвать побольше себе, пусть и у родственника, а уж после можно будет спокойно приступить к личной порции. Такой, пожалуй, и в пустыне не пропадет. – На эту идею меня натолкнула одна безутешная женщина. Она пожаловалась, угощая меня вкусным ужином, что в этой ужасной войне потеряла своего единственного сына, хорошего мальчика. Она так прямо и сказала. Его убили в первые дни нашествия ратусов, и боль утраты была настолько сильной, что моя неожиданная знакомая до сих пор пребывает в ужасном состоянии. Надо сказать, что тело несчастного до сих пор не нашли. И я боюсь предположить самое страшное: бедный мальчик стал пищей для ратусов или их коней. Эти звери, что одни, что другие, не брезговали ничем, тебе ли не знать. С тех трагичных событий прошел год, а несчастная до сих пор убивается, что не может посмотреть на сына и навестить его. И тогда меня осенила одна замечательная идея. – Кошар зыркнул на сидящего в стороне Руда и, наклонившись к самому уху кузена, зашептал: – Предлагаю тебе найти никем не занятый кусочек земли или, на крайний случай, договориться с главой любого из уделов. И там мы сможем соорудить, как я его называю для себя, «Памятное место».

– Что это такое?

– Сейчас объясню, – Кошар хихикнул. – У нас есть безутешная женщина, которая подспудно имеет желание видеть своего мертвого сына. И поверь мне, за осуществление этого желания, в каком бы виде оно в итоге ни оказалось, она готова совершить весьма выгодный обмен. У нас есть кусок земли, который будет оснащен оградой. Мы ставим на нем деревянную или каменную табличку. На ней мы рисуем изображение убитого мальчика, пишем его имя, и теперь безутешная женщина сможет в любое удобное ей время, разумеется, за обмен для нас, приходить к Памятному месту. Есть еще несколько деталей…

Слушать дальше подобную мерзость Руд не стал.

В зале раздались громкие звуки музыки, и разговоры смолкли. Головы многих повернулись в сторону неожиданного аккомпанемента своих бесед: какой-то мальчишка, взгромоздившись на стул, уложил себе на колени странного вида инструмент – плоскую доску с натянутыми на нее струнами. Со своего места Руд не видел, каким образом маленький музыкант играет на своем инструменте, но, судя по звуку, выходило у него знатно. Не прошло и нескольких мгновений, как один из сидящих рядом, рыжий и грузный здоровяк, поднялся и, шатаясь, добрел до мальчишки. Наклонился, что-то коротко сказал. Парень кивнул в ответ. Выпивший вернулся обратно и, взяв со стола какой-то фрукт, бросил его парню. Тот ловко поймал подношение, спрятал его в висевшую на плече сумку и, заулыбавшись, ударил двумя руками по струнам.

Выходит, что и Эрмитта, вот так же, как этот музыкант, провела почти всю свою жизнь. Руд нахмурил брови, мысленно пожимая плечами: каждому свое, разумеется. Но лично он от подобной жизни отказался бы враз. Не по его нутру.

Мальчишка тем временем, получив от следующего постояльца очередной обмен, начал следующую песню.

– …расскажу, чего узнал на днях. – Руд повернул голову в сторону следующего разговора. С левого бока расположилась новая компания, подсевшая за освободившийся стол. – Отец Берта, того, что в союзе с Арой состоит, рассказывал Гулену о том, что в Зилдраготе одна молодуха родила необычного ребенка. Весь белый, роста и веса немалого, и волос на всем теле совсем не видать. На голове только вихры жидкие.

– Больной, что ли?

– В том-то и дело, что нет. Говорят, что про этого ребенка прознали маги из самого Калантора. Приехали к семье, крутили и вертели младенца, осматривали, стало быть, со всех сторон.

– И?

– И ничего. Сказали, ребенок полностью здоров, и даже более здоровый, чем мы все.

– А ты ничего не путаешь?

– Я тебе говорю так, как услышал сам. Но твоя правда: есть в этом что-то странное. Если не сказать больше…

– Танцуй!

Руд перевел взгляд в сторону окрика. Тот самый подвыпивший малый, который первым заказывал песню у мальчишки-музыканта, теперь стоял, заметно шатаясь, возле Эрмитты:

– Танцуй!

Руд встал, закинул за плечи оба мешка и вышел в проход. Между ним и пьяным оставалось не более двух метров, когда Эрмитта постаралась проскользнуть мимо постояльца к идущему навстречу сатонцу. Поймавший кураж мужчина схватил девушку за руку. Та вскрикнула. А в следующий миг обидчик уже сползал по краю стола. Пальцы Руда, найдя болевую точку на груди, сильным нажатием перебили дыхание и сделали ватными ноги, усаживая буяна на отдых.

Вокруг стало тихо. Взгляды присутствующих смотрели на сцепившихся. И в следующее мгновение поднялся неимоверный шум. Одни смеялись над севшим на задницу здоровяком, другие подбадривали Руда, который так ловко осадил выпившего. Были