так они без всякого стыда начнут докучать тебе с самыми никчемными просьбами.

— Что случилось, достопочтенный Закир-Шах? Я слышу в вашем голосе нотки гнева.

— Он, грязный купчишка, хочет сделать из меня посредника. Умолял, чтобы я снова обратился к эмиру с предложением купить для его гарема еще двух красоток.

— И где он берет этих несчастных, — полюбопытствовал Темир.

— Этих продал купцу разбойник Кара-Тульки.

— Вы говорите Кара-Тульки? — гость неожиданно резко встал из-за стола и, подавляя нахлынувшее вдруг волнение, добавил: — Если это тот разбойник, который мне нужен, то мне необходимо сейчас же с этим купцом переговорить. Где он?

— Я приказал выставить его и больше никогда в дом не пускать. Но если вы поспешите, то можете его еще догнать.

Темир быстро собрался и, даже не попрощавшись с ошеломленным поведением гостя хозяином, кинулся во двор.

Белый осел, на котором бесформенной грудой мяса непонятно как разместился слуга барышей и базаров, только что тронулся с места, и Темиру не составляло большого труда его догнать.

— Попридержи-ка прыть своего гладкошерстного зверя, — обратился к купцу Темир, — у меня есть к тебе важный разговор.

Толстощекий наездник недоверчиво взглянул на добротно экипированного в дальнюю дорогу джигита и нехотя придержал послушного ослика.

— Слушаю тебя, мой господин.

— Уважаемый Закир-Шах сказал мне, что у тебя в караване есть две прекрасные невесты на выданье?

— О да, мой господин, они и в самом деле красавицы, как две быстроногие серны, скачущие по просторам Вселенной.

— Если они мне понравятся, я готов заплатить за них хорошие деньги.

— Ну что ж, мой господин, друг почтенного слуги афганского эмира — мой друг. Пойдем, я покажу тебе моих драгоценных невест.

Попетляв по городу около часа, они остановились недалеко от большого базара, где в одной из тесных комнатушек караван-сарая вместе с грудой самых различных товаров находились и горемычные пленницы.

Купец подошел к одной из них и по-хозяйски уверенно сдернул с ее головы накидку, потом это же проделал и с другой своей жертвой.

Темир был уверен, что наконец-то напал на след Юлдыз. Но когда он понял, что ни одна из этих насмерть перепуганных девушек ему незнакома, еле сдержался, чтобы не избить жадного до денег купца, который ради своей наживы не брезговал ничем.

— Это и в самом деле те женщины, которых ты выкупил у Кара-Тульки?

— О да, мой повелитель, они самые.

— И больше ты с ним дел не имел?

— Это сам Иблис попутал меня связаться с этим разбойником, — испуганно забормотал купец. Видя, что джигит не отстанет от него до тех пор, пока не выведает все, что он знает о разбойнике, купец продолжал: — А все началось с того, что недели две назад Кара-Тульки продал мне большую партию мануфактуры, которую, по его словам, он привез из Китая. Потом, видя, что я человек честный, порядочный и при деньгах, он предложил купить у него сиротку-горянку, ее якобы добровольно продали разбойнику ее родственники, чтобы не помереть с голоду…

— А как звали ту сиротку? — Темир сразу же вспомнил все то, что рассказал ему о новой наложнице бухарского эмира Закир-Шах во время первого их знакомства в Калаи-Фатуме.

— Разбойник сказал, что звать ее Юлдыз.

— И что ты с ней сделал?

— С помощью достопочтенного Закир-Шаха я пристроил ее в богатый гарем.

— В чей гарем?

— Это коммерческая тайна.

Вынув из-за пояса золотой, Темир кинул его в сторону купца. Тот, несмотря на свою тучность, вывернулся ужом, чтобы успеть схватить на лету монету. Попробовав золотой кругляш на зуб, он удовлетворенно сунул его в свой безразмерный карман и только после этого выдал свою тайну.

— Луноликой красавице повезло, она благоухает в цветнике светлейшего и мудрейшего эмира Бухары.

— Ну, теперь мне все понятно, — удовлетворенный ответом явно перетрусившего купчишки, сказал Темир и, не прощаясь с ним, торопливо выскочил из мрачного склепа города торгашей на свежий воздух.

Темир еще окончательно не решил, что будет делать дальше, но он был уверен в главном, в том, что даже толстые стены дворца эмира не станут препятствием на его пути к любимой…

Но прежде всего ему необходимо было передать донесение Курбана и информацию, полученную от Ислам-бека, ташкентским чекистам, лишь после этого он был свободен, волен лететь на крыльях любви к своей запертой в золотой клетке сладкоголосой птичке.

На оперативной квартире Темира встретил Белоконь. По его усталому лицу можно было определить, что здесь он и его сотрудники находились не зря.

— Здоровеньки булы, джигит, — тепло поприветствовал он Темира, как только тот вошел в дверь. — Здравствуй, дорогой мой человече, — стиснул он его в своих поистине медвежьих объятиях. — Это благодаря тоби и только тоби мои хлопцы зловили вражин, что пособляли афганской и английской разведкам. Який ты гарный хлопец! От усей нашей службы объявляю благодарность!

— Спасибо, товарищ Белоконь!

— А теперь рассказывай, как съездил в горы? Встретился ли с кузнецом? Что-то о нем давно никаких вестей последнее время нет. Жив ли?

— Жив! Я привез вам донесение от него.

— О це вовремя. О це тютелька в тютельку, — радостно приговаривал Белоконь, знакомясь с содержанием долгожданного донесения. — Мои хлопцы будут рады, что ты им такой гарный гостинец привез. — И только дочитав донесение до конца, он внезапно спросил: — А как поживает Курбан-ага?

— У него большое несчастье. — Темир коротко рассказал о том, что произошло в горном кишлаке Кохи-Саяд, поделился своими наблюдениями и догадками, но чувствами делиться не стал.

— Ты говоришь, что у ташкентского мироеда две дивчины томятся?

— Да. Вы знаете, у меня сложилось впечатление, что там, в этих грязных и зловонных клетушках караван-сарая, ждут своей горькой участи не только те две девушки, которых купец приобрел по сходной цене у разбойника.

— Я сегодня же переговорю с начальником ташкентской милиции. Попрошу в самое ближайшее время провести во всех караван-сараях и других местах проживания купеческого сброда облавы. Мы наведем там революционный порядок. Так что не журись, хлопче. Держи хвост пистолетом.

— Ну, я поехал? — нетерпеливо спросил Темир, резко вскочив с широкого кожаного дивана, явно реквизированного революцией у самого эмира.

— Нет, хлопче, тебе придется немного задержаться.

Темир покорно сел на прежнее место, готовый выполнить любое поручение, лишь бы побыстрее оказаться вблизи своей возлюбленной.

— Как складываются твои отношения с афганским консулом? — начал издалека Белоконь.

— Да вроде нормально. От меня сегодня зависит сумма его вознаграждения. Он прекрасно понимает, что от того, как я преподнесу эмиру собранную им и его людьми информацию, во многом будет зависеть и толщина кошелька, который он получит от своего благодетеля