жизнь, если бы не вышел однажды к одному небольшому городку. На ночь ворота там запирались, и брахман, устроившись на краю водоема, воздал хвалу Будде и тут же заснул сном праведника. Когда над небом взошел лучезарный светильник, к водоему с кувшинами на голове пришли пять женщин.

Взглянув на изможденного долгой дорогой голодного путника, женщины пожалели его. Они спросили:

— Кто ты и откуда ты родом? Чем ты так сильно удручен?

Брахман рассказал все о себе, о том, как обманывала его жена, а когда он решил вывести ее на чистую воду, та хитростью и обманом отправила его из отчего дома скитаться по свету в поисках умной книги „Тирья-Веда“, в которой изложены все премудрости Вселенной. Услышав это, женщины заулыбались, так как поняли, что жена бедняги в совершенстве владеет искусством обманывать и отправила его странствовать на чужбине ради своих плотских наслаждений. Они пожалели его за неосведомленность в таких делах и сказали:

— Эй, бедняк, потерявший разум и сбившийся с пути знаний! „Тирья-Веда“ — это бушующее море и безбрежный океан, и ни один мудрец не сможет изменить его своим разумом. Но ты мужайся, и мы разрешим для тебя эту задачу, раскроем тебе тайны этой науки.

В первый же день одна из пяти женщин повела к себе домой того глупого скитальца, представив его мужу и свекрови как сына своей сестры. Она отвела ему отдельную комнатку, постелила ковер и скатерть, приготовила угощение, принесла разных яств и напитков. Когда ночь-невеста набросило на лицо дня черное покрывало, жена отпросилась у мужа под каким-то предлогом и пришла к брахману, который пребывал в пучине изумления. Она обольщала его некоторое время льстивыми словами, а потом предложила разделить с ней ложе.

— Не теряй времени даром, — уговаривала она его, — поскачи по майдану сладострастия на резвом коне и ударь по мячу вожделения моими благоухающими локонами. Ведь сладостная жизнь быстротечна.

Не искушенный в таких делах брахман вспотел от стыда и воскликнул:

— О неблагодарная женщина! Ведь только что ты называла меня своим племянником, а теперь домогаешься такого?! Ради бога не приставай ко мне, я никогда не позволю себе такого мерзкого поступка.

Но женщина на это ответила ему:

— Ты целиком в моей власти. А ну, поторапливайся и не ленись. Промедление губительно, жаждущий силы теряет.

Но брахман ничего не смыслил и еще ни разу не отваживался на подобные наслаждения. Поэтому он не посмел приступить к делу и не решился пустить скакуна вожделения по полю страсти. Он стал ссылаться на свой сан брахмана и религиозные запреты, женщина же, которая была мастером в таких делах, подумала: „Так этот несчастный безумец никогда не добьется своего, и останется обездоленным. Что сделать, чтобы счастья не погубил он?“

Тут она пришла к убеждению, что ради его же пользы брахману следует надрать уши, и она сузила глаза в притворном гневе и закричала:

— Эй ты, неблагодарный безбожник! Что это за проклятие и подлость! Я ли не относилась к тебе ласково, как к своему сыну? Я называла тебя племянником, а ведь племянник все равно что сын! Ты же покушаешься на мою честь и хочешь запятнать насилием мое доброе имя! Ты хочешь опорочить мое целомудрие бесовским искусом и дьявольским вожделением!

После этого она принялась звать соседок:

— О соседки! Помогите бедной женщине, спасите меня от этого грубияна! Он пристал ко мне и не отпускает!

Со всех сторон сбежались женщины. А брахман не ожидал такого оборота дела и от страха потерял сознание. Коварная женщина быстро разбросала по полу рисовую кашу, которую принесла для гостя, и стала рассказывать:

— Сестрицы мои, этот юноша — мой племянник. После многолетней разлуки он навестил меня. Всего час назад он попросил у меня молочной рисовой каши. Но вдруг ему стало плохо, он стал биться и упал без сознания. Не знаю, что с ним творится, помогите привести его в себя.

Тут она начала всхлипывать и проливать горючие слезы. Соседки же принесли всяких снадобий, стали утешать ее. Когда они удалились, брахман открыл глаза и промолвил:

— Ну и тяжкое испытание выпало на мою долю! Чудом спасся я от скандала.

А женщина, подстрекаемая бесом, сказала:

— Эй, недотепа! Беда приближалась, но мимо прошла, слава богу! А теперь живо повинуйся моей воле и не вздумай перечить мне в чем-либо. Не то на этот раз не спастись тебе, погибнешь!

Брахману ничего не оставалось делать, как во всем повиноваться ей, и он уступил ее домогательствам и приступил к запретному деянию.

Когда солнце глянуло с востока, словно кумир из храма, коварная женщина отпустила брахмана и отправилась с кувшином к водоему, чтобы рассказать своим подругам о том, как она провела ночь…»

— Вот так-то, молодой человек. Женщина, опьяненная желанием, не остановится ни перед чем. Всегда помни это и будь осторожен с этим бесовским племенем.

— Наверное, вы правы, уважаемый Закир-Шах, — поспешно откликнулся Темир, поняв, что слова консула обращены к нему. Боясь сказать что-то невпопад и этим обидеть радушного хозяина, гость добавил к этому немного лести:

— Ваши познания жизни не знают границ. А ваши наблюдения — это кладезь мудрости и прозорливости. — Заметив, как заблестели глаза хозяина, Темир понял, что его слова были сказаны к месту и попали на благодатную почву.

Слушая рассказ похотливого сановника, Темир даже из приличия не старался вникнуть в суть сказанного, потому что всеми своими помыслами он был далеко-далеко, в Калаи-Фатуме. Там, где в золотой клетке кручинилась в неволе его Утренняя звездочка — Юлдыз.

Уже начало вечереть, когда консул пригласил гостя в кабинет. На столе в стеклянных глиняных кувшинах и сосудах их ждало самое изысканное вино близлежащих земель.

Щедрости хозяина просто не было границ.

Удобно устроившись на двух небольших диванчиках, они, не торопясь, потягивали старое терпкое вино, думая каждый о своем.

Всем своим видом консул словно говорил: вот видишь, как припеваючи и беззаботно можно жить, если у тебя много хороших друзей, которые всегда готовы тебе помочь.

Но все это явно наигранное самодовольство исчезло с его чела, лишь только в кабинет зашла пышнотелая ханум, что прислуживала под чинарой. По тому, как она, не обращая никакого внимания на гостя, подошла к Закир-Шаху и, наклонившись к нему, что-то горячо зашептала, можно было догадаться, что это отнюдь не служанка.

— О женщина, да распухнет твой язык, не нервируй меня! — неожиданно взорвался хозяин. Немного успокоившись, он добавил: — Иди, иди, я занят. А с тобой потом обо всем поговорю.

Выпроводив ее из кабинета, Закир-Шах сделал