с добавлением блестящих элементов. Стены, кровать, остатки мебели и даже туалетный столик. Даже мягкое изголовье, перетянутое ворсистым бархатом с каретной стяжкой из больших сверкающих страз. Единственным элементом белого цвета была овечья шкура на месте прикроватного коврика.

Я подошла поближе и заметила какую-то картину, небрежно прислоненную к стене. Перевернув ее, увидела Виолу во всей ее красе, то есть после всех этих магических косметий.

Причем, она явно велела художнику на портрете еще больше увеличить губы, глаза, ресницы и свой бюст, а кожу замылить.

Таким образом, казалось, что это изображение девушки, очень сильно переборщившей с фильтрами.

Но то было не все — сбоку от ее лица розовой губной помадой кто-то грубо накарябал большой и весьма натуралистично изображенный детородный орган.

М-да уж, ну и распоясались слуги в этом особняке!

Впрочем, ничего удивительного.

С легкой подачи Амары, которую сам Грэм назвал хозяйкой поместья, Виолу совсем не считали за человека.

Меня удивляет одно, неужели она действительно этого не понимала?

ГЛАВА 16

Зато на второй половине комнаты уже успели перекрасить стены в белый и установить вешалки с туалетами Амары.

Пока что только в количестве двух.

Это были очень сложные и роскошно пошитые платья, с множеством украшений и богатой отделкой.

Мачеха явно любила зеленый — одно платье было из ярко-зеленой тафты, пышная юбка которого была увита целыми фалдами ткани. Второй туалет тоже был зеленым, искусно расшитым черными узорами — явно вручную.

— Позовите мне Присси, — велела служанкам.

Они переглянулись и в один голос ответили:

— Но Присси больше здесь не работает. Уволилась.

— Да? Очень интересно… — зловеще протянула я. — Чаю принесите. Живо!

После чего захлопнула двери перед самым носом явно намеревающихся остаться в покоях девушек.

И вышла на маленький круглый балкончик и перегнулась через кованые перила.

Внизу шелестел фонтанчик с затянутой ряской зеленой водой, цвела ярким цветом клумба с фиалками, и простирались плиты дорожки, по которым только что проехала груженая овощами повозка, запряженная серой в яблоках лошадью.

Там были какие-то незнакомые овощи, но некоторые я узнала — а именно крупные золотисто-алые томаты и продолговатые зеленые огурцы.

Я еще не успела нормально ознакомиться с кухней этого мира. В гостиный дом мне приносили только какой-то невкусный бульон.

Но родным помидоркам и огуречкам порадовалась.

Нет никаких сомнений — именно с этого балкона Амара и столкнула бедную Виолу. Вот о те плитки она ударилась головой.

Лошадка прошла, звонко цокая копытами и оставив после себя на дороге парочку крупных следов своей жизнедеятельности.

Вот и прекрасно, вот и вовремя.

Я небрежно сорвала наряды Амары и вышвырнула их с балкона. Следом полетели вешалки и парочка чехлов.

Зеленое платье угодило в фонтан и наполовину утонуло в ряске, а то с черными узорами спланировало на дорожку, любезно прикрыв собой кизяки.

Я отряхнула ладошки и вернулась с чувством выполненного долга, не забыв закрыть за собой дверь на балкон.

Вот теперь комната стала намного симпатичней.

— Махорошая, ну здравствуй, здравствуй! — тут же набросилось на меня знакомое облачко. — Ну что, теперь убедилась, в какую красавицу ты попала и как сильно Грэм меня любит?

Дух Виолы!

Очень даже кстати — нужно как следует ее расспросить о кое-каких интересующих меня моментах.

— Хочешь сказать, ты не видела, как я их застукала в беседке?!

— Иу, я только видела, как Грэм соскучился по моим ласкам!

— Он не соскучился! Он — грубый, отвратительный и наглый мерзавец, который меня чуть не изнасиловал!

— Тебе показалось, просто у него такой характер, — покраснело облачко.

У меня аж глаза на лоб полезли.

Но когда я задала еще парочку наводящих вопросов, оказалось, что Грэм всегда так обращался с собственной женой. Никогда не был ласков, не говоря уже о постели, в которой вел себя абсолютно эгоистично, позволяя ей себя любить.

А эта святая простота принимала все за чистую монету — наоборот, изо всех сил и с огромнейшим энтузиазмом старалась доставить ему удовольствие.

Но самый шок у меня случился, когда я спросила дух Виолы о противозачаточном зелье, которое служанка якобы нашла в этой комнате, и которое Грэм плеснул мне в лицо.

Облачко тут же уверенно выдало:

— Махорошая, я, наоборот, люблю перчатки. Можешь посмотреть в шкафу — у меня их целая коллекция. Носи с удовольствием. Ничего против перчаток я не имею.

Я, раскинув руки, в изнеможении бухнулась на ее розовую кровать.

Она РЕАЛЬНО не поняла, о чем я ее спрашиваю!

Она тупо не знала такого слова — «противозачаточный»!

Какое там зелье?

Амара подбросила, однозначно!

— Грэм, о мой дракон… — мечтательно протянул дух Виолы, и свился в большое розовое сердечко. — Я полюбила его с самого детства, когда впервые увидела. Могла ли я подумать, что он женится на мне и сделает самой счастливой из смертных?

— Я не понимаю, КАК, как можно не видеть, что он исполнял обет своего отца? — злилась я. — Грэм же называл тебя слабоумной, тупицей? А эти Эсса и Грэсса вели себя с тобой, госпожой поместья, как со своей подружкой!

— Ах, махорошая, Грэм это просто так шутит. Конечно, он без ума от меня! — на все был готов ответ у духа. — А Эсса и Грэсса, правда, миленькие? Кстати, как ты запомнила их имена с первого раза? О, поняла, они спели тебе песенку…

И дух стал фальшиво напевать про камень и орех.

Да, Виола, действительно, не семи пядей во лбу. Что, когда была в этом теле, что сейчас, в образе духа.

Но это никоим образом не оправдывает Грэма, который вел себя с ней так жестко, а она даже этого не понимала!

До сих пор не понимает, даже после смерти!

Я вдруг почувствовала, что даже муженька из моего мира с его дикпиками не ненавижу так, как Грэма Фрейзера!

Я здесь всего ничего, а уже ненавижу дракона и боюсь, как не ненавидела никого в своей жизни!

И единственное, чего мне по-настоящему жаль из своего мира — так это своего кафе, своего детища которое я сделала практически своими руками, вложив в него море души и любви.

Как же я о нем мечтала, а теперь оно достанется Андрюше с моей милой шлюховатой подруженькой…

Надеюсь, хотя бы ту фоточку она получила.

Ну, уж нет!

Не собираюсь я раскисать!

— Расскажи-ка мне поподробнее про руны красоты. Их же можно стереть?

— Иу… — замялся дух. — А зачем?

— Затем, что ты себя ими только испортила! Зачем было прибегать к такой сильной магии? Я уверена, ты была