церкви, прежде, чем ехать, — проговорила она, — и пусть служат все время, что вы будете на перевале.

Но Габриель пренебрег ее советом. Распрощавшись с хозяевами, он повел свой отряд к перевалу. Погода была чудесная, даже ветер стих, что было редкостью в этих горах. Он выкинул из головы все сны, и медленно продвигался, поднимаясь все выше.

Перед самым перевалом им встретилась совсем маленькая деревенька, где кузнец перековал лошадь одному из рыцарей его отряда. Габриель сидел на скамье у дома, любуясь видами и глядя вдаль. Отряд его расположился на обед, и сам он попросил жену кузнеца принести что-нибудь поесть. Путь был неблизкий, и вряд ли раньше самого вечера они сумеют выбраться с перевала. Скорее всего, придется заночевать где-то на вершине, где, он знал, стояли дома для путешественников, укрывающие от ветра и диких зверей.

— Не лучший день вы выбрали для похода, — сказала ему жена кузнеца, подавая похлебку и жареное мясо.

— Почему? — удивился Габриель.

— Сегодня будет Дикая Охота.

Он выронил хлеб, который держал в руках. Наклонился, чтобы подобрать его с земли, но кусок уже успел утащить и сожрать рыжий пес.

— Что за Дикая Охота? — спросил он, вспоминая безумную охоту из сна.

— Лучше не знать, — сказала женщина, — просто примите добрый совет. Ночуйте тут.

Габриель посмотрел вокруг. Солнце освещало горы, и не было ни малейшего признака ветерка. Такой день — подарок судьбы. Неизвестно, не пойдет ли завтра дождь, который размоет дорогу, и лошадей придется вести в поводу вместо того, чтобы ехать в седле.

— Благодарю, мадам, — он улыбнулся, — но мы поедем сегодня. Я уверен, что до ночи мы дойдем до середины перевала, а при удаче успеем спуститься в долину.

Жена кузнеца ушла, бросив на него печальный взгляд.

— Дикая Охота — это охота Роланда, — сказал его приятель Андрэ, присаживаясь рядом, — няня в детстве мне рассказывала, что нельзя оказываться у них на пути, иначе умерешь или потеряешь душу.

— Ты веришь в это? — спросил Габриель.

Андрэ покачал головой.

— Не очень. Но няня верила.

Старая темная женщина может верить во что угодна. Габриель снова посмотрел на солнце и приказал отряду собираться. Молодые люди весело повалили на дорогу, звеня шпорами вскочили в седла, и распрощались с кузнецом и его семьей. Из соседних домиков на них смотрели хмурые люди, и сам кузнец тоже был хмур.

— Что это они? — удивился Андрэ, — будто хоронят нас.

Габриель пожал плечами.

— Не думаю, что нужно обращать на них внимания.

Он пустил коня рысью и вышел на дорогу, где было ни одного путника. Подгоняя коней, отряд стремительно приближался к перевалу Меркурия и достиг его ближе к вечеру, когда солнце стало склоняться к пикам гор. Габриель залюбовался открывающейся его взору картиной. Дорога шла в гору, иногда скрываясь в деревьях, иногда показываясь белой лентой. Где-то там, за горой, она спускалась вниз, но увидят они это только обогнув гору, поднявшись вверх по серпантину.

— На дороге нам не встретилось ни одного человека, — сказал Андрэ, подъезжая к нему.

Габриель нахмурил брови. Нельзя сказать, что он был робкого десятка или что он был склонен к суевериям, но даже ему не нравилось полное отсутствие на обычно оживленном перевале людей.

— Наверно все боятся легенды, — сказал он, больше убеждая в этом себя, чем друга, — в путь!

Глава 2

Старик

Ночь застала отряд на самой вершине перевала. Огромное алое солнце падало за горы, золотясь по краям, и неровный горизонт, казалось, был облит свежей кровью. Ветра так и не было, был слышен каждый шорох, каждый шаг. Габриель легко нашел домик для путников, раскрыл дверь и зашел, проверяя, что дом пуст. Ни одного человека не встретили они на перевале, ни одного человека не видели тут, на вершине.

Но в доме был человек. Старик с повязкой на глазу сидел в самом углу и пил пиво из огромной деревянной кружки. Длинная белая борода его была заткнута за пояс серой рясы.

Габриель поклонился, представившись и ожидая представления в ответ. Но старик только кивнул головой, внимательно разглядывая молодого человека и не обращая внимания на его спутников. Габриель ж внимательно рассматривал его. Сначала он принял его за монаха-францисканца, но сейчас видел, что ошибся. На груди старика не было распятия, а ряса была подпоясана портупеей с мечом, который он не снял, даже сидя на скамье.

— Если не помешаем, мы бы хотели тоже расположиться тут на ночлег, — сказал Габриель, –до соседнего дома достаточно далеко, а уже темнеет.

Старик просто кивнул, показывая, что разговоры его не интересуют. Отряд зашевелился, принесли спальные принадлежности, кто-то пошел треножить лошадей. Габриель тоже вышел на улицу, чтобы разнуздать своего каурого.

Было все так же тихо. Алый закат показался ему зловещим в этой тишине. Лошади перебирали ногами, шелестя травой, где-то далеко кричала дикая птица.

— Ты седло-то не снимай, — услышал он незнакомый голос и обернулся.

Рядом стоял старик с повязкой на глазу. Он оказался на голову выше Габриеля, хотя в доме в полутьме не выглядел высоким.

— Конь хочет отдохнуть, — сказал Габриель, злясь, что этот непонятный человек смеет давать ему советы.

Он возился с подпругой, наконец снял седло. Старик усмехнулся в бороду.

— Ну как знаешь. Я предупредил, — сказал он.

— Спасибо за предупреждение, — бросил Габриель и стал смотреть, как тот садится на коня — огромного черного коня с длинной гривой.

Старик взгромоздился на него, двигаясь, будто был молод. Он смотрел сверху вниз на Габриеля, который не мог отвести глаз от его большой мощной фигуры.

— Ты нравишься мне, — проговорил старик, беря в руки повод, — и я дам тебе еще советы, даже не смотря на твое упрямство.

Габриель немного поклонился, не смея спорить с тем, кто старше. Раздражение его росло.

— Во-первых, взнуздай коня, — услышал он голос старца, — во-вторых, ни при каких обстоятельствах не входи в замок на Мон-Меркури. И в третьих, на случай, если тебе не пригодятся первых два. Не смотри на деву, что живет в замке. Она погубила уже не одного влюбленного.

Старик дал шпоры своему черному, как ночь, коню, и умчался в темноту, оставив Габриеля размышлять над его словами. Где-то завыл волк.

Конечно же, он и