Шатоперу условия обета, который он взял с отца Грэма. Буря, в которую попала бригантина «Успех» тоже была не случайной, а насланной заклинателем смерчей.

За это Амаре пришлось отдать ему все свое наследство и капитал, который она составила, утаивая от Грэма часть доходов от продажи вина и хлопка.

Зато теперь она была свободна от старого надоедливого мужа, и как никогда близка к мужчине своей мечты. На контрасте с дурочкой Виолой Амара думала показать Грэму, какая она великолепная хозяйка и пылкая любовница. Заодно, чтобы уж наверняка отвратить Грэма от жены, Амара постоянно пела Виоле, какая они некрасивая, и что ей нужно сделать кучу косметий.

Дурочка даже не подозревала, что на самом деле себя уродует и только отвращает мужа.

И вот настал момент, когда Амара решила, что пора избавиться от падчерицы так же, как от ее папаши. Решила, что Грэм без ума от ее прелестей и побежит с ней под венец, едва последняя горсть земли упадет на крышку гроба новопреставленной Виолы.

А о том, какова Амара без жемчужного кольца, он никогда не узнает.

Правда, с зачатием ребенка были сложности. Как-то, когда капитан находился в море, Амара забеременела от любовника. Чтобы правда не вскрылась, ей пришлось сделать тайный аборт, после которого она не могла иметь детей.

Грэм Фрейзер мечтал о наследнике от любимой женщины, и Амара это знала. Однако уже все продумала — она будет пить зелье, увеличивающее живот, а когда настанут «роды», то просто купит на черном рынке младенца и предъявит Фрейзеру, как его собственного сына.

Но мерзкая дрянь, которая уже была одной ногой в могиле, почему-то вдруг очнулась, живо из этой самой могилы вылезла.

И пошли неприятности!

Если не сказать хуже — самая настоящая черная полоса.

Ух, как же Амара была на зла на эту переделку!

Могла бы — разрубила ее на куски топором и бросила своим цветочкам, вот был бы им корм.

Но такого себе позволить мадам Шатопер не могла — нужно было действовать тоньше…

Мало того, что до этого совершенно безвольная и тупая, как пробка, Виола вдруг показала Амаре острые зубы.

Неожиданно. Совсем неожиданно и неприятно.

Но главное, адмирал…

Грэм беспокоил Амару даже больше, чем падчерица.

Вроде бы, они занимались сексом, как раньше, но у Амары появилось неприятное чувство, что в этот момент он думает о ком-то другом.

Хуже того, она заметила неосознанные даже им самим взгляды, которые Грэм кидал на Виолу.

Разумеется, это пугало огородное совершенно не могло его привлечь!

Даже думать об этом было смешно — ведь Виола превратила себя в ходячее посмешище с огромными губищами и без бровей.

И все-таки… Он смотрел на нее, и даже не отдавал себе в этом отчета.

Очарованно смотрел.

Противно.

Бесит!

После того, как Виола очнулась, между этими двумя появилась какая-то непонятная тонкая магия, понять которую Амара не могла, но которая заставляла ее исходить от ревности.

Виолу следовало срочно устранить, а Грэм…

Грэм еще приползет к Амаре на коленях. Ведь она будет единственной, кто от него не отвернётся.

Но вначале все узнают, что Амара — его истинная!

Женщина с мечтательной улыбкой положила на стопку последнее написанное приглашение, и повернулась к двери. Как будто знала, что кто-то войдет.

Это была Ноэмия. Она верно служила Амаре уже много лет, единственное, была немного туповата и чересчур ретива. А еще обладала лишним весом и явно плебейской внешностью, не особо подходящей для внешности камеристки светской дамы.

Поэтому Амара никогда не брала ее на мероприятия, не показывала в высшем свете. Однажды Ноэмия позволила себе высказать обиду за это, за что Амара строго ее отчитала и лишила жалования.

После этого служанка знала свое место и не смела больше лезть в мадам со своими сентиментальными глупостям.

В руках у Ноэмии был мешок, который она вывалила прямо перед Амарой.

Ее круглое лицо с помидорно-красными щеками светилось от радости.

— Вот, госпожа!

В мешке что-то завозилось, хлюпнуло, и на свет божий показалась любопытная круглая мордаха с огромными глазами.

Зверек завозился и вылез из мешка весь.

У него была пушистая шерстка в пятнышко, и ласты, которыми он весело зашлепал по мраморному полу.

— Нерп — морское животное и достаточно крупное, как вы и велели. Дракон будет доволен таким кормом, — угодливо пояснила служанка.

Амара брезгливо отпихнула морского котика носком туфли и воскликнула:

— Идиотка! Я же не велела притаскивать эту тварь прямо ко мне! А ну-ка живо отнеси его на кухню, или куда там еще…

Ноэмия грубо запихнула зверька обратно в мешок. Он жалобно заскулил и попытался сопротивляться, но с ластами это было не очень-то удобно.

— До чего же ты бестолковая! Говори, ты достала главное?

— Ой, запамятовала, госпожа! Конечно, достала, а как же для вас я не достану?

— Вот с этого и надо было начинать, тупица! Иногда мне кажется, что ты даже глупее Виолы!

Служанка вытащила из своей сумки круглый запечатанный сосуд и поставила перед госпожой на стол.

Внутри была чистая прозрачная вода, в которой плавала маленькая рыбка — красная в белую полоску с игольчатыми плавниками.

— Отлично! — Амара широко улыбнулась. — Это она.

— Ее мне тоже отнести на кухню, госпожа?

Амара закатила глаза.

— Это скорпена, тупорылая ты корова, и о ней никто, никто не должен узнать, поняла меня? Никто не должен ее увидеть! А теперь убери из моих покоев это жуткое существо, да побыстрее! И сама убирайся!

Ноэмия вместе с мешком скрылась за дверью, а Амара осталась сидеть в кресле, наблюдая за плавными движениями рыбки.

В отличие от нерпы, рыбка ей даже понравилась. Она так красиво плавала в воде. Будет даже немного жалко ее убивать.

Но ничего не поделаешь — Амаре нужен яд этой красотки, и ради своей цели она убила бы не то, что какую-то рыбку, а не пожалела и всех слуг поместья, если б это потребовалось.

Одной крошечной капельки яда скорпены будет достаточно.

И тогда все изменится.

Виола Фрейзер, наконец, окажется в могиле, где ей давно самое место.

А Грэм Фрейзер у Амариных ног, влюбленный и покорный ей, как никогда раньше.

ГЛАВА 42

Я стояла на балконе в своей комнате, и смотрела на море, когда Присси принесла чай.

Сейчас от спокойной лазурной глади не осталось и следа. Голубое небо медленно наливалось свинцом — с запада шла тяжелая громада. Вмиг потемневшее, море волновалось, тревожными волнами накатывая на берег.

Солнце палило во