в город. У него важное сообщение, которое и вам бы неплохо было услышать. А потом вы можете воспользоваться временем, что я буду занят, чтобы попрощаться с отцом.

Эдуар поклонился. Ему было все равно, что делать дальше, и хорошо, что есть человек, который теперь будет принимать решения за него. Хорошо, что есть дело, которое позволит ему занять тело и голову, только бы не думать о том, что он потерял. Он долго бродил по дорогам, ведя коня в поводу. Возвращаться в лагерь не хотелось, как не хотелось видеть Симона или Эстель. Он боялся сам себя. Боялся, что не сможет сдержаться и сделает что-нибудь непоправимое. Утром он уедет. Осталась одна ночь, одинокая ночь. И совсем недалеко от него, в своем шатре, расшитом алыми розами, будет спать Эстель...

...

Вернувшись к себе ближе к вечеру, Эдуар оказался лицом к лицу со своими братьями. Жильбер и Эстен сидели на скамьях, лица их были полны скорби и печали. От неожиданности Эдуар замер при входе, но братья поднялись и приветствовали его. Он растерялся, видя их в белых одеждах, и испугался, что умер отец.

— Не отец, — виконт де Гравье стоял, опустив голову, а Эстен отвернулся, — Камилла.

— Она не смогла разродиться, — добавил Эстен, — и умерла вместе с ребенком.

Камилла. Всегда веселая, учтивая и приветливая Камилла так мечтала о сыне, что отдала свою жизнь за попытку воплотить свою мечту. Эдуар обнял Жильбера, ощутив, что готов разрыдаться. Как Жильбер переживет это? Он так любил Камиллу, так всегда был нежен с ней! Как несправедлив Господь, отбирающий самых любимых!

— Есть еще одна новость, — Жильбер отстранился, и Эдуар удивился, насколько спокойно его лицо, — в Тур едет кардинал дОрсе. Кардинал объявит о падении Иерусалима и новом Крестовом походе. И мы намерены принять крест.

— Отец отпустил вас? — удивился Эдуар, помятуя, что старших сыновей граф де Гравье не отпускал даже на турниры.

— Если честно, мы не спросили, — ответил Эстен, — и призываем тебя также послужить Господу.

Какая удача, снова подумал Эдуар. Крестовый поход — это даже лучше, чем просто стать членом Ордена. Королю Иерусалимскому нужна армия, и Эдуар готов влиться в ряды защитников Священного города. Он накинет белый плащ и станет первым, кто ворвется в ворота Иерусалима, круша неверных во Славу Господню. Защита Гроба Господня — первейшая обязанность каждого христианина.

— Я с вами, — просто ответил он.

Жильбер молча положил руку ему на плечо.

— Сегодня будет торжественная служба на площади города, — сказал Эстен, — а сразу после этого все, кто желает, смогут принять крест.

— Идем, — Жильбер подтолкнул Эдуара к выходу, — мы должны быть там.

Эдуар первым вышел из шатра. Воодушевление боролось в нем со скорбью по невестке. Святая Земля становилась все ближе, и он уже чувствовал себя на стенах Иерусалима с мечом в руке. Они, конечно, легко отобьют Святой Град у неверных. Он обернулся на Жильбера. Лицо того было по прежнему мрачным. Он потерял жену и сына, и Крестовый поход для него — просто дар Небес! В Храме Гроба Господня он сможет поставить свечку о Царствии Небесном для несчастной Камиллы.

— Мартин тоже хотел пойти с нами, — сказал Эстен, нагоняя Эдуара, — но он должен вскоре принять сан, и его не пускают его бесконечные дела. Вот, казалось бы, человек уходит в монастырь, чтобы быть свободным от дел, и молиться Господу, а на Мартина постоянно все наваливается, и теперь он даже не может позволить себе отправиться в Крестовый поход с братьями!

— Кто-то должен приглядывать за отцом и Жанной, — бросил через плечо Жильбер, — Мартин останется потому, что я приказал ему. И он обещал в случае чего перебраться в замок.

— Эдуар! Господин де Бризе!

Эдуар обернулся, с трудом отрываясь от мечтаний о походе вместе с братьями.

Матильда бежала следом за ним по дорожке и в лице ее было что-то, что заставило Эдуара остановиться и махнуть братьям рукой, как бы говоря, что он нагонит их позже.

— Эдуар! — она остановилась, тяжело дыша.

Братья уходили все дальше, и он смотрел им в след. Эстен обернулся и поднял руку, будто прощаясь. Позже Эдуар много раз вспоминал эту картину, не зная, радоваться или печалиться тому, что Матильде удалось его остановить.

— Чем обязан, госпожа де Серелье? — спросил он, переводя глаза на ее испуганное лицо.

— Эдуар, — она шагнула к нему и схватила его за руки, — Эдуар, я не знаю, что мне делать! Симон увез Эстель насильно, в ковре! И я даже не знаю, куда!

 

...

Эдуар не помнил, как бежал к шатру тамплиеров, как умолял Адриана помочь ему, как гнал коня по дороге, расспрашивал людей, видели ли они повозку, крытую зеленой тканью. Небольшим отрядом, в который кроме него и тамплиеров входило еще три оруженосца, они к самому закату нагнали ее.

Заметив погоню, рыцари, сопровождающие повозку, остановились. Возница свистнул, и повозка тоже встала. Ткань откинулась, и на землю соскочил Симон де Шатильон собственной персоной.

— О, господин де Бризе, любитель чужих невест пожаловал, — Симон растянул губы в улыбке и поклонился.

— Оставь Эстель в покое и уезжай, — Эдуар подъехал ближе к нему и остановил коня в трех шагах.

Послышался звук стали, это кто-то из рыцарей Симона выхватил оружие.

— Дама не желает вашего общества, Симон, — Эдуар соскочил с коня и подошел к повозке.

— Я сопровождаю свою невесту к себе домой, — Симон последовал за ним, — и не понимаю, что ты здесь делаешь.

Эдуар откинул полог ткани.

Эстель сидела на подушках на полу повозки, закутанная в плед. Лицо ее было спокойно, и только глаза сияли при виде него. Эдуара от одного ее взгляда окатила горячая волна. Он впервые увидел ее после ночи любви, и весь вспыхнул, забыв и о Симоне, и о тамплиерах, и о рыцарях. Кровь ударила ему в голову, когда он понял, что Симон сидел рядом с Эстель, и, возможно, обнимал ее.

— Это правда? — выдавил он из себя, поклонившись ей, — виконт сопровождает вас в