В бреду его преслеловали странные образы. То он видел, что Эстель венчается с Симоном, он видит ее со спины, потом она оборачивается, и Эдуар отступает, потому что у нее оказывается лицо Матильды. То Эстель рожала ребенка, и никак не могла разродиться, волосы ее были все в крови, и лицо тоже перемазано кровью. Она умирала, а он не мог ничего сделать, его будто не пускало к ней что-то, и он как из-за стекла наблюдал за ее мучениями. Потом он видел Камиллу, которая протягивала руки к Эстель, но та отбивалась от ее рук, пыталась бежать, и Эдуар снова не мог помочь ей.

Он снова очнулся, и неожиданно увидел лицо Жанны, склонившееся над ним.

— Жар не спадает, — говорила она, ласково проводя рукой по его лбу, — Эдуар, ты слышишь меня?

Он кивнул.

— Эдуар, я рада, что ты очнулся. Мы так боимся за тебя. Держись!

Когда-то он был влюблен в Жанну. Он помнил, как мечтал поцеловать ее губы. Тонкие, аккуратные губки, как бутон цветка с розовыми свежими лепестками.

— Спасибо, Жанна...

Из глаз ее полились слезы, и он гадал, чего такого сказал, чтобы расстроить ее.

— Не плачь, — прошептал он.

— Я от радости, — Жанна провела рукой по его щеке, — я рада, что ты очнулся...

Он был дома. Обведя глазами комнату, Эдуар убедился, что догадка его верна. Он лежал у себя в комнате, на своей кровати, и у кровати сидела Жанна.

— Эстен и Жильбер приняли крест, — сказала она тихо, — и теперь у нас есть только ты.

— А как же отец?

— Отец не мог запретить им исполнить долг.

Крест. Эдуар попытался подняться, но сил не было даже пошевелить руками.

— Тише, — Жанна положила руку ему на грудь, — раны только начали затягиваться. Лежи.

Он тоже должен был принять крест! Братья бросили его, оставив на попечении Жанны! Адриан тоже ушел без него! Хотелось биться головой о стену, кричать от отчаяния. Он не может получить Эстель! Он проиграл, не сумев стать даже крестоносцем... Он не хотел больше жить...

— Жанна, — он поднял на нее глаза, — Жанна, как давно я здесь?

— Уже два месяца. И мы боялись, что ты не очнешься никогда...

Жанна делала все, чтобы Эдуар не скучал. Она приходила беседовать с ним, читала ему книги. Часто приходил отец, казавшийся теперь совсем стариком. Когда Эдуару стало лучше, его выносили в сад, и он сидел вместе с отцом среди роз. Отец не говорил. Он тряс головой, размышляя о чем-то своем, и не всегда отвечал на обращенные к нему слова. Вскоре стало холодно для прогулок, розы завяли, и Эдуар долгое время следил в окно, как льют дожди, как кружит снег, как светит солнце.

К концу зимы он начал вставать. Срослись перебитые ребра и ключица, наконец-то затянулись долго гнившиеся и причинявшие при каждом движении боль раны. Теперь он мог дышать, не испытывая боли при каждом вдохе, мог двигаться, не сдерживая стонов. Ласковые руки Жанны, скучавшей без мужа, всегда были готовы помочь ему, а ее улыбка радовала глаз. К концу зимы Эдуар чувствовал себя почти что здоровым. Только вот колено. Нога его отказывалась гнуться, каждый шаг причинял боль, каждое движение становилось пыткой.

— Ты обязательно будешь ходить, ты будешь сражаться, — говорила Жанна, приглашая самых знаменитых докторов.

Но доктора не могли ему помочь.

К лету Эдуар уже мог ходить, но сильно хромал и подволакивал ногу. Только опираясь на золоченую палку, он мог спуститься в сад, да и то лестница казалась ему сначала практически непреодолимой преградой. Но вскоре он научился ходить по лестнице, и, подпираемый с одной стороны Жанной, с другой — всегда жизнерадостным Огюстеном, оказывался в саду.

Мир сузился до замка и сада. А ведь ровно год назад он, молодой и счастливый ехал на турнир в Пуатье. Эдуар настойчиво заставлял себя ходить, пока на лбу не выступал холодный пот. Он должен научиться ходить во что бы то ни стало, и должен отправиться в Святую Землю!

Год назад он был молод и счастлив. Если бы все начать с начала, не отказался ли бы он от турнира в Пуатье?

Эдуар отставил палку, прислонился к дереву, переводя дух. Достал из-за пазухи шарфик с розами. Не так давно он слышал, что граф де Шатильон женился, и что свадьба была грандиозной по своему размаху. Эстель стала совершенно недоступна для него.

Эдуар отчаянно ревновал. Он проиграл свою битву. Зачем Эстель бедный рыцарь, да еще и немощный, который не может сделать без палки нескольких шагов? Симон победил, женившись на Эстель, а Эдуара превратив в инвалида.

Такова была цена ночи любви. Готов ли он был заплатить ее снова? Эстель не интересовалась им, не прислала гонца. Узнав о ее свадьбе, Эдуар три дня лежал на кровати, смотря в потолок. Он не умел проигрывать, но вынужден был признать поражение.

Готов ли он снова заплатить за ночь любви такую цену? Да... любую цену... Он вспомнил, как молил Господа позволить ему жениться на Эстель. Господь остался глух к его молитвам.

На глазах выступили непрошенные слезы. Он стоял под деревом, прислонившись к стволу и уткнувшись в шарфик. А потом с силой отбросил ненавистную палку в кусты роз.

Немного придя в себя, Эдуар понял, что натворил. Без палки ему не пройти то расстояние, что отделяло его от замка. Или он сможет? Он не полез за палкой в колючие кусты. Сжимая в кулаке шарфик, Эдуар делал по несколько шагов до следующего дерева, вцеплялся руками в кору, и стоял, пока боль не позволяла ему сделать еще несколько шагов.

Все преодолимо, думал он, сжимая зубы. Еще немного, и он тоже станет крестоносцем.

...

Дни шли за днями. Эдуар сидел по обыкновению в саду с отцом. От нечего делать он пристрастился к чтению, и его друзьями стали огромные фолианты, добытые в монастырской библиотеке его брата. Мартин наконец-то стал аббатом. Он приехал домой в фиолетовом облачении, и ради такого случая отец устроил большой семейный праздник. А на следующий день Эдуар впервые сел в седло и отправился во владения брата.