места, Рен прошёл мимо кучи полотенец, которые лежали поверх его собственного, и он попросил поднять то, что было в самом низу, чтобы мы могли оттащить их все. Но нам удалось лишь засыпать всё песком. Отбросив эту идею, Рен собрал полотенца, стряхнул с них песок так, чтобы он не вернулся с первым порывом ветра, и переложил, оставляя немного места для меня. За этой картиной наблюдали все, но никто не осмелился что-либо возразить. Может, они просто радовались, что хоть на один вечер он перестал хандрить из-за расставания, и были готовы мириться с любыми махинациями, если это гарантировало, что Рен останется в хорошем настроении.

– У меня есть с собой лишний плед. Очевидно, он тебе позже понадобится – ночью будет прохладно.

– Поверю на слово. Видимо, я слишком буквально восприняла часть про весну в словосочетании «весенние каникулы».

Рен окинул меня взглядом, внимательно изучая каждую деталь.

– Ты хорошо выглядишь. Но как только начнёшь замерзать – дай знать. Пока мы можем побыть у огня, если хочешь.

После захода солнца воздух и так был прохладным, а вскоре стало совсем холодно. Я никогда не могла понять людей, живущих в Шотландии или Скандинавии, где жара – это чуть выше двадцати градусов. Я собиралась надеть толстовку с рукавами, когда замёрзну, но, раз Рен пообещал меня согреть, я решила оставить её спрятанной в сумке.

Его друзья не переставали пялиться. Они словно пытались оценить меня по разным категориям, но при этом не воспринимали всерьёз, считая, что я здесь была в лучшем случае «за компанию», а в худшем – в качестве замены Ланы. Оба варианта мне не нравились.

Честно сказать, я и сама не понимала, кем должна была быть.

Я знала, что пришла сюда, потому что Рен пригласил меня. И потому что я думала, что смогу показать ему, что он мог быть счастлив с кем-то, кроме Ланы. Со мной.

Но теперь в голове звучал голос Джеммы, что это не Рен должен был быть рядом со мной. Я могла думать лишь о том, что Август занял бы мне место, несмотря на то, сколько людей захотело бы кинуть туда свои полотенца. Это касалось не только вымышленной версии в моей голове, но и настоящего Августа тоже. Я провела с ним достаточно времени в эти несколько дней, чтобы понять, что он не совершал импульсивных поступков.

А вот Рен…

Через десять минут он бросил меня, чтобы поиграть с друзьями в футбол. И даже не спросил, хочу ли я присоединиться. Я не хотела, но суть не в этом. Поскольку Рен чётко обозначил, что это не свидание, не стоило надеяться, что он проведёт со мной весь вечер – тем более я была одной из многих, кого он пригласил. Но я всё равно желала, чтобы он уделил мне хоть немного внимания.

В этот раз я даже не могла оправдать его хорошими волнами. Дело не в сёрфинге. Я просто ему не нравилась. И чем сильнее хотелось, чтобы он увидел во мне нечто большее, тем яснее становилось, что одного желания недостаточно, чтобы повлиять на его чувства.

Я болтала с парой ребят у костра и, как и все, ныла от зависти, если кто-то показывал на телефоне фотографии одноклассников, которым удалось уехать на каникулы в более гламурное место, чем Портри. Несколько людей было достаточно смелыми, чтобы спросить меня напрямую про Августа. А ведь наше расставание предполагало, что я перестану врать, но вместо этого я сидела и делала вид, что после того утра в «Мальчишках-печенюшках» я больше его не видела. Как будто мне не хотелось написать ему сотню раз за вечер.

Час спустя все уселись на полотенца, чтобы смотреть на звездопад. Даже Рен. Он сел рядом, но продолжал держаться отстранённо, словно это была его работа, а он шёл на повышение. Если бы я перестала дышать, находясь в метре от него, он даже тогда ничего бы не заметил.

Дрожа от холода, я завернулась в плед. Когда на телефоне прозвучал звук уведомления, потребовалась целая минута, чтобы выпутаться и ответить.

До меня слишком поздно дошло, что не стоило отправлять последние два сообщения. Нужно было позволить Августу думать, что я на романтическом свидании с Реном. Нам стало слишком комфортно друг с другом, и если бы кто-то увидел нас вместе, то никогда бы не поверил, что мы драматично расстались. Даже я уже сомневалась, не состояли ли мы в отношениях.

У меня вырвался смешок, и я прижала тыльную сторону ладони к губам, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, но слишком поздно. Я развлекалась с кем-то ещё – вот что нужно было Рену, чтобы вспомнить о моём существовании.

Он повернулся, упираясь своим коленом в моё.

– Ты же знаешь, что нужно смотреть вверх, чтобы увидеть метеоры? – поинтересовался он, бросая взгляд на телефон в моей руке.

– Я увидела парочку, – ответила я, блокируя экран, прежде чем Рен мог увидеть, с кем я разговаривала.

– Загадала желание?

– Ещё нет. – Я уже даже не знала, что загадывать. Этот вечер ясно дал понять, что вряд ли мы с Реном будем встречаться. Он ещё не оставил в прошлом Лану, а я – историю с Августом. Желать, чтобы у нас с Августом всё получилось и мы могли по-настоящему влюбиться и ходить на свидания, казалось бесполезным. Как бы мне ни хотелось, я не могла заставить свою ложь исчезнуть и не знала, как начать реальные отношения, когда над нами нависала тень фальшивого прошлого. И хоть я бы предпочла переписываться с ним, чем разговаривать с кем-либо из окружающих меня людей, я всё равно не была готова ни с кем встречаться. – А ты?

– Да. Мы всегда… Я всегда загадываю желание с первым увиденным метеором. Их же обычно много, но не факт, что в жизни всё получится с первого раза, понимаешь? – Я не могла увидеть выражение его лица в темноте, но Рен звучал отстранённо, задумчиво.

– Я загадаю со следующим, обещаю.

– Нет уж, я тебе не верю. Двигайся.

Он приблизился и завернулся в плед вместе со мной. Холодный порыв ветра ворвался в мой маленький тёплый закуток, и я снова начала дрожать. Заключив меня в медвежьи