Она не замечала этого или не хотела замечать. Шагала уверенно, не глядя по сторонам, и каждый её шаг отдавался в ушах Марины, как стук молотка по шляпке гвоздя. Она остановилась у барной стойки, в двух шагах от Игоря, и замерла, скрестив руки на груди. Её холодный, оценивающий взгляд скользнул по залу, будто она искала что-то, одно ей известное, и не находила.

— Кто это? — шепнула Марина сама себе, но голос её утонул в шуме. Она шагнула ближе к двери, чувствуя, как пот стекает по шее, как сердце бьётся быстрее, чем нужно. Её трясло — не от холода, не от жары, а от чего-то другого, что она не могла назвать.

Игорь заметил незнакомку. Он медленно повернулся, вроде бы без желания, но в тоже время казалось, что он просто не смог удержаться. Молодой человек улыбнулся той улыбкой, которую Марина считала своей, и шагнул к блондинке. Наклонился к её уху, сказал что-то, что заглушила, а потом и вовсе поглотила музыка. Девушка бросила на него короткий взгляд, резкий, как удар хлыста, потом посмотрела внимательнее, окинула парня с головы до ног. Марина знала, что та видит: подтянутую фигуру, сильные руки, красивое мужественное лицо, которое в этой дыре выглядело живым. Она знала это лучше всех. И ненавидела её за то, что она была не на её месте.

Незнакомка протянула тонкую, с длинными пальцами руку, схватила Игоря за край футболки и подтянула к себе. Прошептала что-то ему на ухо, так близко, что её губы почти коснулись его кожи. Марина не слышала слов, но видела, как Игорь замер, как глаза его на миг остекленели, будто кто-то выключил свет внутри. Девушка отпустила его, развернулась и пошла к выходу, не оглядываясь. Её чёрные джинсы мелькнули в свете неона, рубашка колыхнулась от сквозняка, а дверь захлопнулась за ней, оставив после себя тишину, которая тут же заполнилась гулом голосов.

Игорь стоял на месте, бутылка пива в его руке дрожала. Он резко и в тоже время неуверенно, тряхнул головой, как собака, что отряхивается от воды, огляделся, будто не понимал, где находится. Потом улыбнулся глупо, криво, как ребёнок, не знающий, зачем смеётся, и побрёл на выход, вслед за блондинкой. Его шаги были тяжёлыми, неровными, и каждый из них отдавался в груди Марины, как удар по рёбрам.

Она не могла поверить. Игорь — её Игорь, тот, кто обещал отвезти её на озеро, тот, кто смеялся над её шутками, уходил с этой… этой тенью в белой рубашке. Марина сжала руку в кулак так сильно, что пиво, которое все ещё было в помятом пластиковом стакане вылилось ей на ноги, липкое, тёплое, как кровь. Она бросила стакан на грязный пол, не замечая, как люди косились на неё и шептались за спиной. Её лицо горело, глаза щипало, но слёз не было, был только гнев, чёрный, вязкий, поднимающийся изнутри, будто грязь со дна колодца.

— Куда это он? — пробормотала она, дрожащим голосом, больше похожим на хрип. Она шагнула к двери, толкнула её плечом и спёртый воздух клуба сменился душной ночью - влажной, тяжёлой, с запахом земли и чего-то кислого, что витало над деревней. Улица была пуста, только фонарь мигал вдали, отбрасывая длинные тени, которые шевелились, словно живые. Марина огляделась, щурясь в темноте, а потом заметила их — две фигуры, удаляющиеся в сторону леса. Не в сторону кафе, не к домам, а туда, где ничего не было — только старый погост, заросший бурьяном, и тишина, что глушит всё живое.

Она замерла, чувствуя, как холод пробирает её спину и ноги становятся ватными. Ей хотелось закричать, броситься за ними, вцепиться в эту бледную девку и утащить Игоря обратно. Но что-то держало её — не страх, не разум, а предчувствие, что гнало мурашки по коже. Это было неправильно. Всё было неправильно. Клинцовка никогда не спала спокойно, но эта ночь была другой, какой-то особенной, она дышала, смотрела, ждала. И Марина, сама того не понимая, шагнула за ними, в эту мглу, что пахла землёй и гнилью.

Тьма за деревьями скрывала угрозу, неизбежную и безжалостную, и Марина шагала к ней, не подозревая, что ночь эта оборвёт её жизнь. Только одно жгло и распирало её изнутри: Игорь уходил, и она просто не могла его отпустить.

Глава 3: Кладбищенский ритуал

Ночь над Клинцовкой сгустилась, обернувшись густой и липкой тьмой, словно смола, вытекшая из старого дерева. Лес за деревней стоял чёрной, непроглядной стеной, с ветвями, изогнутыми, будто пальцы, цепляющиеся за небо. Ветер шевелил листву, и шорох её напоминал шёпот, низкий и невнятный, будто кто-то бормотал во сне. Старый погост прятался за этими деревьями, скрытый бурьяном и поднимавшимся от земли туманом. Кресты торчали из почвы криво, как сломанные кости, а могильные плиты, покрытые мхом и трещинами, проваливались внутрь, словно земля под ними дышала, жадно втягивая всё, до чего могла дотянуться.

Марина пробиралась вслед за Игорем и незнакомкой, выдерживая расстояние, чтобы её шаги тонули в шуме ветра. Ноги её вязли в холодной и скользкой грязи, которая безжалостно облепила кроссовки по самые щиколотки. Джинсы промокли и липли к коже, а кофта, пропитанная потом и сыростью, тянула плечи вниз, как груз. Сердце стучало в груди, громко, неровно, и каждый удар отдавался в ушах, заглушая шорох листвы. Она не понимала, зачем идёт сюда, в эту глушь, где даже днём никто не появлялся без нужды. Но остановиться не могла. Игорь уходил с белобрысой девкой! Мысль об этом жгла её изнутри, как угли, брошенные в сухую траву.

Они свернули налево, к погосту, и Марина замерла за деревом, прижавшись к шершавой коре. Её пальцы вцепились в ствол, оставляя грязные следы, а дыхание вырывалось короткими рывками, паром растворяясь в тумане. Она выглянула, щурясь в темноте. Луна спряталась за облаками, и свет её пробивался тонкими нитями, которые падали на землю пятнами, похожими на разлитую ртуть. Игорь и незнакомка остановились у свежей могилы, с ещё не осевшим холмиком земли, и крестом, криво воткнутым в грунт. Марина прищурилась, пытаясь разглядеть их лица, но тьма глотала детали, оставляя только силуэты.

Лена (как позже узнает Марина) стояла с прямой спиной, острой и холодной, как лезвие ножа. Её белая рубашка казалась пятном в темноте, а чёрные джинсы сливались с ночью, делая ноги почти невидимыми. Она откинула русую чёлку с глаз и повернулась к