у нас шли достаточно успешно. Но не настолько, чтобы праздновать победу. Тогда меня и вызвали в Москву.

Это была не первая командировка в столицу. И, как всегда, волнительная. Мало ли какие вопросы возникнут у московского начальства и какие они принесут последствия. В принципе, никаких кардинальных перемен в жизни мне тогда не хотелось — ни в лучшую, ни тем более в худшую сторону. Меня все устраивало.

По приезде в Москву выяснилось, что мое непосредственное столичное руководство по линии борьбы с бандитизмом ко мне вопросов не имеет. А хочет со мной пообщаться представитель одного закрытого подразделения. Зачем? Почему? Что за подразделение? На эти вопросы мой куратор ответил: «Узнаешь сам. А нам это знать не обязательно».

Меня препроводили в тесный кабинете на Лубянке. Там я впервые увидел так похожего на доброго бульдога, но при необходимости с недобрым оскалом, полковника Белякова.

Сразу стало понятно, что разговор пойдет не о борьбе с бандитизмом. А о чем? Больше всего льстило предположение, что мне предложат что-то интересное, наверное, переход с повышением на новое место службы.

И оказался прав. Беляков без обиняков объявил, что присматривает боевых и опытных оперативников для работы в очень специфической области. Главная завлекаловка — это место службы. Аппарат министерства, дислокация в Москве. Свой кабинет. То, к чему люди в погонах обычно карабкаются с тщанием, а порой и остервенением. Пусть даже просто чай носить начальству. Но ведь в столице, столичный чай столичному начальству, да и ты сам вполне столичный. Это же просто мечта!

Белякова несколько удивило, что столь блестящие перспективы — должность, квартира, хорошая зарплата — меня не особенно вдохновили.

— Есть у меня служба, — сказал я. — Есть бандеровцы. И я не успокоюсь, пока не добью последнего.

— Личные счеты? — усмехнулся Беляков.

— Да всякие. Их столько, что я уже и забыл, где личные, а где общественные.

— Думаешь, главное сейчас решается там? Нет, главное здесь. В Проекте.

— В Проекте?

— Именно… Семьдесят тысяч погибших японцев в Хиросиме — это результат лишь одного боевого вылета американского самолета. Как думаешь, капитан, что будет, если такая бомба упадет на Харьков? На Ленинград?

Я передернул зябко плечами.

— Знаешь, они не успокоятся, — продолжил Беляков. — Наши бывшие союзники. По прихоти судьбы мы воевали с ними вместе, плечом к плечу. Вот только по духу Гитлер им гораздо ближе. И они сегодня готовы продолжить его дело.

— Борьбу с коммунизмом?

— Уничтожение нас. Как народа.

Он отхлебнул чая из стакана, окованного тяжелым подстаканником с символикой НКВД, и продолжил:

— Это стая хищников, которая жила всегда грабежом и экспансией. И мы их не устроим ни в каком виде. Ни царская Россия, ни коммунистическая. Они просто хотят нас сожрать, и будут хотеть это всегда. И бомба рано или поздно полетит на Россию… Если мы не сделаем бомбу, которая полетит на Нью-Йорк… Проникся?

— Проникся…

Действительно проникся. Точнее, почти проникся. По-настоящему проникся я двумя годами позже, на полигоне в Казахстане, где вместе с коллегами обеспечивал меры безопасности и получил возможность лично глянуть на историческое событие — первый взрыв отечественной ядерной бомбы.

В общем, дал тогда свое согласие. Хотя меня уже особо и не спрашивали. После одного только разговора на ядерную тему я уже становился своим. Носителем высочайшего уровня секретности. Участником Проекта. Тем самым винтиком огромного механизма, что готов жизнь положить ради создания Русской Бомбы.

На тех испытаниях я ощутил всем своим существом, каждой его клеточкой, каждой частицей своего сознания то, какую силу мы выпустили наружу. И ужас от того, что эта сила может быть использована против нас. В тот момент я прекратил быть просто сотрудником и стал фанатиком Проекта. Ибо без него жизни нам на нашей планете не будет…

Наш Ли-2 стукнулся шасси о землю, отвлекая меня от воспоминаний. И покатился по грунтовой взлетной полосе, выложенной металлическими листами с отверстиями после штамповки. Подрулил к дощатому зданию аэродрома — на более капитальное строение пока не хватало средств.

Мы в Вийске-13. Закрытый город. Город, посвященный Бомбе.

Солнце катилось к закату. Долетели мы относительно быстро. И теперь оставалось только ждать архангелов, стерегущих врата.

Здесь было зябко — температура градусов на десять ниже, чем в Москве. Сперва появился офицер внутренних войск в сопровождении двух вооруженных автоматами Калашникова солдат. Он тщательно проверил документы у прибывших и объявил:

— Все в порядке. Добро пожаловать в наш город.

За пассажирами приехал небольшой немецкий автобус с брезентовой крышей. Меня же встречал на зеленом, как танк, газике начальник отдела МГБ подполковник Никифоров, шляпа и длинное пальто с ватными наплечниками придавали крайне номенклатурный солидный вид. Я был для него как бы московским начальством, поэтому он держался предупредительно, но без заискивания. Да и знакомы мы не первый год.

— День добрый, Иван Пантелеевич, — приветствовал он меня.

— И вам не хворать. — Я пожал его крепкую широкую ладонь и пустился с места в карьер с расспросами. — Как там наши дела по «Астре-1»? Проблемы есть?

— Да обычные проблемы. Бьемся, не щадя живота, за режим секретности.

— Получается?

— С трудом. Но держимся.

— Нам бы ночь простоять да день продержаться… Ладно, давай в гостиницу забросим вещи. И к нашим бумагам. Ведь кто мы?

— Крысы мы канцелярские, — поддержал он нашу старую шуточку.

— Вот именно…

Глава 13

Вийск-13 затерян в дебрях уральских лесов, тянувшихся на десятки и сотни километров. Еще недавно в этом старинном и скромном русском городке с древним монастырем проживало чуть больше трех тысяч человек. При советской власти монастырь был закрыт. Взамен появился номерной завод по производству артиллерийских снарядов. Он отработал ударно всю войну под лозунгом «Все для фронта, все для Победы». Работал бы и дальше, но заводские площадки вместе с оборудованием и рабочими отдали под Проект.

Местоположение подходило идеально: далеко от глаз шпионствующих врагов, в глубине российской территории, куда при всем желании не дотянутся американские стратегические бомбардировщики. Ветка железной дороги протянута.

Вот так и стал этот город базовым для сверхсекретного КБ-14 и для будущего массового производства ядерных бомб.

Здесь было затеяно обширное строительство. Сперва возводились жилые времянки из досок для нового персонала и примитивные производственные площадки. Теперь один за другим вырастали серьезные новые научные и производственные корпуса, уютные жилые двух-трехэтажные дома для ученых и технического персонала. С каждым днем город рос и преображался. Теперь в нем уже работали и ресторан, и кинотеатр, и даже театр.

Такие темпы строительства, конечно, создавали большую головную боль для чекистов. Ведь на