стройке трудились и заключенные, и множество другого лихого народа. Как тут прикажете обеспечивать режим секретности? Да и правопорядок тоже страдал, порой случались вполне серьезные преступления, особенно среди строителей и спецконтингента.

Здесь имелось несколько рубежей охраны. Заборы с колючкой и заслоны опутывали весь город. Но это так, прелюдия. А вот корпуса КБ-14 напоминали неприступную цитадель: везде военные, все просматривалось и простреливалось. Тщательные проверки пропусков. Туда проникнуть постороннему было совершенно невозможно.

Именно в этих корпусах проводились масштабные конструкторские работы. Нарабатывался драгоценный плутоний. Использовались материалы невиданной доселе чистоты. Создавались тончайшие и эффективные приборы. Все старые нормы и правила выбрасывались на помойку. Творились фантастические по совершенству и точности технологии.

Были в этой работе прорывы. Были неудачи. Исследователи шли по совершенно неизведанным территориям. Но Проект неуклонно двигался вперед. К массовому производству.

И на этом тернистом пути важной вехой являлась экспериментальная установка, открывавшая перспективы относительно дешевой массовой наработки делящихся материалов — наша «Астра-1». Над ней отчаянно, порой без сна и отдыха, корпели специалисты московской «двойки» — лаборатории номер два Академии Наук СССР и подчиненного ей КБ-14.

Газик выехал с территории аэродрома. Проехал сквозь неухоженный поселок из однотипных щитовых домиков, который назывался в народе финским. Аллея из старинных тополей вывела к мосту через небольшую речку. Сразу за ним бросался в глаза потрепанный кумачовый лозунг: «Да здравствует XXXII годовщина Октября!»

Дальше — громадный, некогда роскошный, а ныне облезший, но не сдавшийся пятиглавый собор, превращенный в склад. Трехэтажный «желтый дом», где располагалась администрация КБ-14.

Наша машина со скрипом тормозов застыла на площадке перед двухэтажной гостиницей «Научная». Ее только что сдали в эксплуатацию, и она вполне соответствовала нормальным столичным аналогам. А до нее был просто барак с клетушками и незатейливой самодельной вывеской «Гостиница № 1», который, к счастью, снесли.

Я забросил вещи в любезно предоставленный мне одноместный номер со всеми удобствами. И мы отправились в отдел МГБ. Он располагался в двухэтажном купеческом особняке. Там даже изразцовые печи и металлические фигурные ступеньки остались.

Подполковник Никифоров представил меня сотрудникам, которых собрал в своем кабинете. При этом не удержался и съязвил:

— Рад сообщить, товарищи, что к нам приехал ревизор.

— Борзых щенков не предлагать, — поддержал я его.

— У нас только служебные овчарки, — произнес с усмешкой подполковник. — В общем, запрашиваемые материалы предоставлять проверяющему незамедлительно. Товарища Шипова многие из вас давно знают и, уверен, уважают. Придираться по мелочам не в его принципах, но и спуску он тоже не даст. Работаем.

Мне выделили отдельный кабинет. Там было все необходимое. Графин с водой, стакан для воды. Стулья, чтобы сидеть. Сейф, чтобы хранить. И, главное, просторный стол, который вскоре чуть ли не до потолка был завален агентурными и литерными делами. Из них больше всего меня интересовали касающиеся оперативного прикрытия программы «Астра-1».

Я листал дела, делал пометки. Писал на корочках указания по устранению недостатков.

Местные чекисты дело свое знали хорошо. И мероприятия организовывали грамотно, и отчитаться умели. Было чем похвастаться. Вычислили несколько агентов, выпускников немецких разведшкол, проходивших переучивание в Западной Европе. Те пытались подобраться к объекту через строительство. Провели мероприятия по плану «Завеса» — это дезинформация врага.

Здесь бились за секретность, как верно сказал начальник отдела, не щадя живота. А она была такая, что некоторые ее воспринимали как маниакальную.

Ни в каких документах, даже особой важности, не фигурировали ни плутоний, ни бомбы. Ни с какой почты нельзя было послать письмо в Вийск-13 — не было такого в природе, а был адрес «Москва. Центр. 200». Попав сюда, люди оказывались как на зоне строгого режима — никаких выходов за периметр без особой необходимости. Большинство сотрудников Проекта не могли на карте определить, где же именно они работают. Привезли, увезли, названия все левые, описание городка ничего не дает. Письма все просматривались, телефонные переговоры контролировались. Запрещалось даже намекать, что в городе есть речка, собор и колокольня. Ничего, что может даже отдаленно намекнуть на местоположение закрытого города.

Западные разведки тратили колоссальные ресурсы, чтобы географически определить места, где ковался ядерный щит СССР. Посылали высотные воздушные шары с чувствительными датчиками радиации. Забрасывали агентов, которые шарились по тайге и брали какие-то пробы. И, как правило, без особых успехов.

Но Вийск-13 они все же смогли привязать к карте. Притом совершенно неожиданным способом. Один из немецких военнопленных, который принимал участие в земляных работах рядом с городом, попал хитрыми путями после освобождения в Западную Германию. Очутился в лапах английской разведки, которая всех таких персонажей терзала, пытаясь выведать хоть что-то о нашей оборонной промышленности. Вот и набрели на этого самого землекопа, который, с его слов, копал не пойми что и неизвестно зачем. На нашу беду он оказался немцем бережливым и сохранил шапку, которую ему выдала советская власть, чтоб не мерз. Эту шапку у него забрали. И на ее внешней поверхности содержались микроскопические частицы урана-238, который был совсем немного, но все же обогащен изотопом урана-235. Стало ясно — это то самое место, где ведутся ядерные исследования и, может быть, делается бомба. Но об остальных объектах они почти ничего не знали и упорно пытались их выявить…

У подполковника Никифорова болезненная тяга к порядку, когда все подшито, пронумеровано и на своих местах. В общем, придраться было особенно не к чему. Но так уж полагается — Москва должна непременно присматривать за периферией и обязательно пинать подчиненных на местах. Со времен Древней Руси так повелось. И не нам нарушать традиции. Поэтому я просто обязан был скептически морщиться, надувать щеки, листая дела, и ломать голову над тем, какие бы умные советы вписать в справку, чтобы показать — Москва бдит и держит руку на пульсе. Обычная бюрократическая игра.

На самом деле это все необходимые общие формальности. Куда важнее конкретика. Нам с подполковником Никифоровым предстояло реалистично оценить состояние обеспечения безопасности программы. И, главное, прикинуть, где ждать подвоха. А что он будет — это к бабке не ходи. Звенели уже тревожные звоночки.

— По «Супостатам» опять из-за бугра запрос прошел — нащупать подходы к нашей «Астре», — донес я.

— Не успокаиваются, гады, — побарабанил пальцами по столу Никифоров.

— И не успокоятся, — заверил я.

Никифоров только устало вздохнул.

Он с самого начала был в курсе затеянной нами оперативной игры в рамках агентурного дела «Супостаты» и по мере сил участвовал в ней. И вскрывшийся в процессе нее факт, что противник в курсе существования программы «Астра-1», стоил ему не одной бессонной ночи. А теперь, когда близились главные испытания установки,