тусклой лампочкой. Я взглянул на Фелпса. Одетый в серый комбинезон, ростом едва превышая полтора метра, он очень походил на черепаху. На вид ему было лет сто, и волос на голове практически не осталось.

– Здесь сохранились архивы двадцатых годов? – спросил я.

– Здесь сохранились все архивы. Больница ни разу не закрывалась с момента своего основания в 1883 году, – он произнес это так, будто лично помнил день открытия.

– Мне нужен 1926-й год. Пациент Роланд Торн. В момент поступления в клинику ему должно было быть пятнадцать лет.

Гектор Фелпс, он же Слими20, ловко заскользил между стеллажей, орудуя фонариком.

– Вот, нашел. Смотрите быстро, – сказал он, протягивая мне фонарик, потому что потолочная лампочка еле-еле справлялась со своей работой. – Выносить ничего нельзя. Во всяком случае, не за сто баксов.

Я положил карту на пыльный стол и стал переворачивать страницы. Фотография была маленькая и очень зернистая, но я узнал толстого подростка с редкими волосами и перекошенным ртом. Как я и думал, при поступлении был поставлен диагноз психоза, вызванного последствиями врожденной болезни. Большую часть времени пациент пребывал в апатии и практически не реагировал на препараты. Я стал листать дальше.

Примерно через год после отправки Роланда в клинику, стали появляться записи о консультациях различных специалистов и назначении новых препаратов. Мне эти названия ничего не говорили, но на всякий случай я переписал их в блокнот. Затем стали появляться еще более интересные сообщения. Примерно раз в полгода «выписан под опеку матери для проведения медицинских процедур». Затем – «возвращен в клинику». В 1929 году появилась неожиданная запись «пациент переведен в режим строгой изоляции, попытка побега». Затем ничего. И на последней странице скупой комментарий: «пациент скончался». Ни причины смерти, ни даты. Я стал листать карту и в самом конце после выписок и заключений разных специалистов нашел подшитое свидетельство о смерти. Меня сразу привлекла одна фамилия.

– Я могу забрать только это? – спросил я Слими.

– Я же сказал, ничего не трогать, – все это время он неслышно стоял позади меня и явно заглядывал в карту из-под моего локтя.

Денег, чтобы ему заплатить, у меня больше не было.

– Эй, а я помню этого парня, – вдруг разговорился Слими. – Я тогда только пришел в эту больницу. Другой работы в округе не было. Для санитара я был слишком слабым, вот меня и определили в уборщики. Мать над ним очень тряслась. Постоянно навещала и все время привозила каких-то новых врачей его осматривать. Все тут говорили, что парню самое место в психушке, где он и проведет остаток жизни. Но он, хоть и казался идиотом, был очень предприимчивым. Едва ему исполнилось восемнадцать, все время норовил убежать. Матери, то есть миссис Торн, советовали забрать его отсюда и перевести в заведение с более строгим режимом. У нас тут не было времени ловить беглецов, а, если бы он расшибся где-то по дороге, она могла бы и в суд подать. Но парень учудил другое. Он спутался с девчонкой из женского отделения. Она плотно сидела на морфии и видела всяких парящих драконов. Мозгов у нее уже совсем не осталось, когда родители ее сюда определили, так что не удивительно, что она запала на такого красавчика как наш Ролли. Они решили убежать вместе. Спрятались в фургоне доставки и доехали аж до самого Броли. Конечно, у них не было денег, да и оба понятия не имели, как жить на улице. Ролли позвонил матери, попросил их забрать обоих домой. Миссис Торн примчалась сюда и устроила грандиозный скандал. Детишек вернули в клинику. Хотя девица была постарше, чем Ролли, ей лет двадцать пять уже было. Не помню, как ее звали, Эвелин или Эмма. Их заперли в изоляторы и накачали успокоительным. А потом Ролли пропал.

– Как пропал?

– Не знаю. Я с тех пор не видел его в отделении. Может, так и сидел в изоляторе все время. Тут написано, что он умер. Наверное, не смог жить без своей подружки.

– А с ней что случилось?

– Точно не знаю. Я не убираюсь в женском крыле. Девушку вроде бы посадили в изолятор и довольно долго там держали. Потом ее перевели в другую клинику, если я ничего не путаю. Мог бы поискать ее карту, но не помню фамилии.

– Так можно я заберу это свидетельство о смерти? – спросил я. – Вряд ли оно кому-то здесь понадобится. Тем более, что это копия. Непонятно, зачем ее вообще подшили в эту папку.

Слими засопел, а потом махнул рукой.

– Забирайте. Я все равно в этом году ухожу на пенсию. Пойдемте, я вас провожу.

Он несколько раз провел тряпкой по столу, стерев пыль, вернул папку обратно в картотеку и запер дверь в архив. Выйдя из служебной двери, я оказался в пустом парке и медленно побрел к своему автомобилю.

Глава 22

Сверившись с дорожным атласом, я наметил маршрут, чтобы доехать от Санта-Люсии до Ноубла. Дорога заняла чуть более часа. Не удивительно, что мать так часто навещала Роланда в лечебнице.

На это раз я без раздумий проехал поворот на «Собранный путь», хотя, по моим данным сейчас в общине должны были находиться две самые близкие мне женщины. Когда я подъехал к форту Торнов, из своей башни вышел уже знакомый мне старик с ружьем. Я не помнил, представился ли он мне в прошлый раз и каким именем.

– Миссис Торн никого не принимает, – мрачно сообщил он. Видимо, тоже меня вспомнил, потому что не стал наставлять ружье прямо мне в живот.

В прошлый раз паролем для входа в дом оказалось имя Габи. Я рассчитывал, что и в этот раз подобрал правильный шифр.

– Передайте миссис Торн, что мне срочно надо с ней поговорить. Я виделся с доктором Хартли-Пенном.

Видимо, это имя тоже что-то значило для старого привратника, потому что он не стал тратить время на очередной спектакль с Мануэлем, а сразу открыл мне калитку.

– Машину можете оставить здесь. Ее никто не украдет.

И вновь я прошествовал по старом мощеному двору к центральной башне. Из любопытства я поднял глаза наверх, пытаясь найти окно комнаты, в которой окончил свои дни Люшиус Торн. Но с территории замка был виден только огромный балкон.

В холле меня встретил незнакомый мексиканский юноша в белом кителе, который после небольшого совещания с привратником проводил меня в библиотеку, а сам отправился вглубь дома за хозяйкой. Я попросил у горничной стакан воды с лимоном и приготовился ждать.