никто. И не думаю, что кто-то скажет. Но я сопоставил даты. Жена и сын Габриэля погибли под Рождество 1925-го. А Ролли был отправлен в клинику в начале января 26-го спустя две недели. Кто будет заниматься таким вопросом на рождественские каникулы, особенно если в семье произошла трагедия. История про машину, саму снявшуюся с ручника и точно проехавшую по двору, мне с самого начала показалась сомнительной. Но кто мог совершить подобное злодеяние? Думаю, Роланд всегда ненавидел своего здорового и успешного брата. Ненавидел за то, что отец любил его. За то, что тот уехал в Лос-Анджелес, а его бросил одного в заточении в этой крепости. И вот как последняя соломинка – Габриэль женился. И привез домой на праздники маленького сына. Которого он явно любил больше, чем кровного брата. Видимо, болезнь сделала Роланда эмоционально несдержанным. Но в клинике мне рассказали, что он был при этом весьма хитрым, например, в том, что касалось планирования побегов. Он мог прокрасться к гаражам, завести машину и направить ее точно на тех, кто, по его мнению, украли у него брата. Может, он думал, что после смерти Мэри и Джо все будет как прежде.

– Он плакал. Плакал и уверял, что все вышло случайно. Что он просто хотел покататься на автомобиле, – по щекам миссис Торн заструились слезы.

– Естественно, вы придумали другую историю. Никто не хотел скандала. Семья молчала, а слуг, скорее всего, подкупили. Местный шериф и так был у вас в кармане. Но Габриэль больше не мог оставаться в этом доме. А для вашего мужа эта история стала последним ударом.

– Это он настоял на том, чтобы отослать Ролли. Я выпросила хотя бы встретить Новый год с сыном. Он говорил, что иначе все расскажет и сдаст его полиции, чтобы его отправили в государственную лечебницу для преступников. Хотя он был просто мальчиком и не понимал, что натворил! В итоге Мортимер все устроил. Я нашла хорошую клинику не слишком далеко от нас, чтобы я могла навещать Ролли. Но Корнелиус и это мне запретил. Он хотел совсем вычеркнуть Ронии из нашей жизни.

– К счастью для вас, он вскоре умер. Не перенес третьего сердечного приступа. Или здесь вам тоже помог добрый друг Морти?

– Как вы смеете бросаться подобными обвинениями.

– Это просто предположение. Хорошо, наш генерал отошел в мир иной естественным образом. Почему вы после этого не забрали сына из клиники? Ведь вы были его единственным опекуном.

– Потому что там ему помогали! Там были очень хорошие доктора. И я постоянно искала новых специалистов, которые предлагали разные курсы лечения. Ролли становилось лучше. Во всяком случае, он стал спокойнее.

– Настолько спокойнее, что спустя четыре года сбежал с морфиновой наркоманкой.

– Боже мой, вы и это раскопали. Да, был такой неприятный эпизод. Но их изолировали друг от друга. А девицу потом вообще перевели в другую лечебницу.

– И что же в итоге случилось с Ролли?

– Он опять сбежал, – печально сказала Гертруда. – Сразу же, как его выпустили из изолятора. На этот раз он не стал мне звонить и где-то прятаться. Он пошел пешком. Прямо сюда. Где-то ловил попутки, ночевал в канавах и заброшенных амбарах. Тогда в штате было много разорившихся фермеров, которые шастали в поисках работы. Лишней еды ни у кого не было. Когда Ролли добрался до дома, он был на грани истощения. У него начался сильный жар, его била лихорадка. Я позвонила доктору Мортимеру, мы хотели везти Ролли в больницу, но не успели. Он скончался по дороге.

– И Хартли-Пенн выписал свидетельство о смерти.

– Да, как видите. Я привезла копию в лечебницу, когда приехала забирать его вещи. Они не стали вносить эти сведения в медицинскую карту, поскольку получалось, что Ролли умер из-за того, что убежал из-под их опеки. Я похоронила сына здесь. Рядом с отцом. Игнасио мне помогал. Он пришел в поисках работы, и я взяла его сторожем в замок. Тогда по округе шастало много мародеров. Идемте, молодой человек.

Миссис Торн решительно поднялась, опираясь на палку.

– Надеюсь, вы не возражаете против небольшой прогулки. Я каждый месяц хожу на могилу сына.

Мы вышли из ворот замка и направились по еле заметной насыпной тропинке в сторону леса. Старый охранник с ружьем, которого, как оказалось, звали Игнасио, немедленно кинулся поддержать свою хозяйку под локоть, но она раздраженно отбросила его руку. Мужчина что-то проворчал, но послушно отступил, пристроившись в арьергард нашей маленькой процессии. Миссис Торн передвигалась очень медленно, поэтому мы действительно напоминали какое-то печальное шествие.

Петляя среди деревьев, вскоре мы вышли на небольшую поляну, видимо, когда-то специально вырубленную в роще. В ее центре высился монументальный мраморный склеп с надписью «Торн» над входом. Игнасио быстро пошел вперед, гремя ключами.

– Странно. Дверь открыта, – он толкнул тяжелую железную дверь и заглянул внутрь. После чего сразу же выскочил наружу и устремился к хозяйке.

– Не заходите туда, миссис Торн. Похоже у нас побывали мародеры. Вам не надо этого видеть. Я звоню в полицию.

Я сам заглянул в дверной проем склепа. Тусклый свет заходящего солнца выхватил из темноты ниши с табличками. Здесь были и Люшиус Торн, и его дочь Патриция, и Ребекка Торн, наконец, Роланд Торн и генерал Корнелиус Торн. Именно так и было выгравировано. Видимо, вдова согласилась поддерживать мистификацию мужа и после смерти. Теперь я увидел, что мраморная плита под именем генерала выломана из стены, зияя черным провалом и распространяя гнилостный запах. Я зажег свой карманный фонарик и подошел поближе. Гроба внутри не было.

– Боже мой, – услышал я позади сдавленный всхлип. Оказалось, что миссис Торн все же решила взглянуть на склеп, несмотря на протесты Игнасио.

Я едва успел подхватить оседающую женщину и вывел ее на свежий воздух. Она шумно дышала и хлопала ртом, как рыба. Ее лицо приобрело синюшный оттенок.

– Он, он, все-таки… – пыталась она сказать.

– Молчите, вам нельзя волноваться. Помогите мне, – обратился я к растерявшемуся охраннику. Вдвоем мы аккуратно довели миссис Торн до ближайшего дерева и прислонили спиной к стволу.

– Мы не донесем ее до дома без носилок, – сказал я. – Надо бежать за помощью и вызвать врача. Я пойду в дом, а вы караульте ее здесь. У миссис Торн есть с собой какие-то таблетки?

Трясущейся рукой старуха пошарила по своими шалями и протянула мне пузырек.

– Одну. Под язык.

Я послушно извлек одну таблетку и поднес к ее рту.

– Я приведу помощь, – сказал я.

– Нет, – неожиданно миссис Торн крепко вцепилась в