– Да, Клоэ, – она произнесла имя совершенно правильно с французской интонацией. – Многие говорят, что это похоже на дурной сон. Будто ждешь, что проснешься, и все будет как прежде. Но это не так. Ты отчетливо понимаешь, что как прежде уже не будет. Просто запрещаешь себе об этом думать. Настоящее горе приходит много времени спустя.

– Как она умерла?

– Зачем вам это? – вздрогнула Жюстин.

– Я нашел у Ричардса книгу. Стихотворный сборник Элизабет Браунинг. С посвящением для В.Д. К сожалению, у меня нет с собой этой книги, чтобы вы могли сравнить почерк, но я думаю, что это ваша дочь подарила книгу Ричардсу. Когда его еще звали Виченцо ДеЛеоне.

Жюстин склонила голову.

– Наверняка так оно и было. Клоэ обожала поэзию. Французскую или английскую, ей нравились все стихи о любви. И еще она была влюблена в Винсента. Это была не обычная подростковая дружба, когда мальчик и девочка ходят вместе в кино или на школьные танцы, он покупает ей мороженое, а потом у них появляются другие интересы, и каждый начинает жить своей жизнью. Эти двое были по-настоящему увлечены друг другом. Представляете, будто Ромео и Джульетта из Чикаго. Они все время проводили вместе: или Винсент часами торчал у нас дома или Клоэ убегала при первой возможности, чтобы быть с ним.

– Вы были против этих отношений?

– Ну нет… то есть отчасти да. Мы с Верноном были вовсе не против Винсента. Он действительно был умным парнем и с амбициями. И мы вовсе не снобы, мы ни разу не намекнули Клоэ, что ей бы следовало встречаться с мальчиком… своего круга. Хотя я пыталась поговорить с дочерью, что ей не следует в таком возрасте зацикливаться на этих отношениях. Что ей надо думать о собственном будущем. И если это настоящая любовь, как она думает, то она не угаснет с годами. Я хотела отправить ее на год учиться в Европу, чтобы Клоэ завела новый круг друзей. Но Вернон был против. Он испугался, что Клоэ и Винсент настолько убеждены, что мы хотим их разлучить, что могут решиться на какую-то глупость. Например, на побег.

– И что в итоге произошло?

– Это… это был несчастный случай. В Чикаго после войны было все еще небезопасно, поэтому Вернон приобрел револьвер. Он ездил с ним на работу, а дома хранил в тумбочке в спальне на случай, если к нам вломится какой-то грабитель. Клоэ, видимо, нашла этот револьвер и стала с ним играть. Может, она воображала себя какой-то драматической героиней, которыми так увлекалась. Нас не было дома, так что я не могу сказать. Мы ушли на какую-то дурацкую вечеринку к друзьям. Муж всегда опустошал барабан дома, патроны хранились в коробке в ящике. Но забыл, что в стволе остался еще один. Так что Клоэ… выстрелила. Случайно. И попала себе в сердце. Винсент должен был к ней прийти в тот вечер, он ее и обнаружил. Она умерла у него на руках. Мальчик обезумел от горя, мы его едва оторвали от тела дочери, когда пришли люди его… забирать. А вскоре умерли родители Винсента. Конечно, мы не могли так просто бросить юношу, поэтому Вернон обеспечил ему образование и старт на будущее.

– Может, он чувствовал вину? За то, что пытался помешать их отношениям?

– На что вы намекаете?! Конечно, он чувствовал вину! Муж с тех пор ни разу не прикасался к оружию. И я чувствовала вину. Вы хотите сказать, что Клоэ могла намеренно покончить с собой, потому что мы хотели разлучить ее с Винсентом? Вы представляете, сколько раз я об этом думала! Постоянно. Только об этом! Я пыталась себя вести как хорошая разумная американская мать, давать дочери правильные советы, следить, чтобы она не погубила свою жизнь, связавшись в тринадцать лет с четырнадцатилетнем парнем, у которого ни гроша за душой. А в итоге я погубила… ее. С тех пор я почти не могу заставить себя выйти из дома. Я каждый раз вспоминаю, что ушла на вечер к каким-то полузнакомым людям, где пила, смеялась и танцевала, пока моя дочь умирала.

– Но вы не стали с Винсентом близкими друзьями, когда он снова вернулся в вашу жизнь много лет спустя.

– У нас у обоих не было такого желания. Прошло много времени, он сильно изменился. Побывал на войне. У него были новые подружки. Фактически, это уже был незнакомец, просто еще один сотрудник моего мужа. Наверное, мы оба не хотели бередить воспоминания о Клоэ.

– И все-таки вы иногда выходите из дома, – вспомнил я. – Например, вчера вы вместе с мужем посетили Пегги Стин.

– Да, Вернон мне объяснил, что ей не помешает поддержка от нас обоих, потому что в последние дни бедная женщина очень расстроена. К тому же я очень тепло отношусь к Пенни. Конечно, она ни капли не похожа на Клоэ, не подумайте, что я пытаюсь заменить ею дочь. Ее никто не заменит. Просто возраст примерно такой же… и я знаю этот возраст. Мне хотелось, чтобы она чувствовала, что не одна против всего мира, что есть люди, которые ее поддержат, что бы ни случилось.

– Знаете, – задумчиво добавила Жюстин, провожая меня к выходу. – В последние дни я себя чувствую каким-то вестником смерти. Я пошла на праздник в контору Вернона – и через два дня Винсента убили. Вчера я снова решилась поехать в город, чтобы проведать Пегги. И она умерла от передозировки лекарств. И я… я не все вам рассказала. В тот день, когда мы договаривались, что Уоррен зайдет ко мне, у меня был тайный план. Почему-то мне он тогда казался удачным.

Жюстин надолго замолчала, глядя в одну точку.

– Я подумала, что неплохо было бы съездить вместе с Уорреном к Винсенту, чтобы они раз и навсегда выяснили отношения. Чтобы ваш брат убедился, что его жена не проводит там выходные. Но Уоррен позвонил и сказал, что не может прийти, а чем дольше я размышляла, тем более глупой и наивной мне виделась идея этой поездки. Так что я занялась садом, и больше о ней не вспоминала. Но я планировала посетить Винсента в тот день, понимаете! Я была готова уговорить Уоррена поехать, даже переоделась в дорожный костюм. Это какой-то злой рок! Мне кажется, я больше никогда не выйду из дома. Даже думать об этом не буду.

Стоило признать, что скорбное безумие миссис Рэнфорд зашло несколько дальше, чтобы продолжать считать ее приятной собеседницей. Я не был уверен, что в