Серега скорчил рожу, но продолжил:

– Если мы все-таки Всадники, то кто из нас кто?

Все притихли, задумавшись. Даже Рыжик прервался и внезапно снова помрачнел. Я уже об этом размышлял, но был уверен, что остальные тоже не впервые озадачились этим вопросом.

– Но ведь Всадники должны явиться из Разлома, разве нет? – Спросила Лийсар.

Никто точного ответа не знал. Я вспомнил о доме Игзигаля, в котором появился и который явно не был связан с Разломом. Могло ли это доказывать, что мы точно не Всадники? Мы вышли не из Разлома, наоборот, нам приходится к нему добираться…, но вполне возможно, как и любое другое, пророчество Тиллария не стоит воспринимать буквально.

– А застолбить можно? – Нарушил тишину Дарлис.

Пиксель прикинул, что правилами это может быть не запрещено и, пожав плечами, спросил:

– И кого бы ты выбрал, Бурана или Асмодея?

– Асмодей мне милее.

Вероника вскинула бровь:

– А что не Тайга?

– Так это ж девчачье погоняло. По любому Тайга либо ты, либо Санрайз.

Я ощутил на себе колючий как игла взгляд Рыжика и, посмотрев в ответ, слегка улыбнулся, успокаивая его расшатанные темой нашего разговора нервы.

– С х…я ли? – Не согласилась Вероника, – Думаешь, эти клички прямо учитывают, что у кого между ног?

– А разве нет? Вроде логично.

Вероника покачала головой, отвернувшись:

– Нихрена не логично. Но если Тайга по любому должна быть с сиськами, то твоя подружка тоже может поучаствовать в мероприятии.

– Я?! – Испугалась Лийсар под взглядом Вероники.

Очевидно, она не была готова претендовать на звание демона из бездны, но хотя бы не впадала в панику при одном упоминании Всадников, как было с Рыжиком. Вероятно, в этом была заслуга упомянутого паладина.

Эта болтовня напомнила мне о гипотезе Джеймса, заставив поразмыслить и над, возможно, самым скверным вариантом. Мы здорово делились на команды по три человека, что если за звание Всадника командам придется сразиться? Если все-таки Буран, Тайга и Асмодей не очередные порождения бездны, которых нам предстоит победить, то стоит поразмышлять над альтернативным вариантом.

Покачиваясь в телеге и краем уха прислушиваясь к бормотанию друзей, я, устав от раздумий, задремал. Полностью провалиться в сон не удалось, и я ощущал, как по телу пробегают порывы холодного ветра. Тучи разошлись, но солнце грело слабо. Где-то перекрикивались птицы, скрипела подпруга, а бормотание гвардейцев, устало бредущих за задающим темп герцогом, перемежалось с возобновлённым теологическим разговором Рыжика и Лийсар. Где-то через полчаса пути, размытая дождями дорога, завела нас в очередной лес или рощу. В этот момент я решил поменяться с кем-нибудь местами, уступив телегу особенно уставшему соратнику. Таким, несмотря на недовольное бурчание Вероники, я признал Дарлиса. Он охотно передал мне поводья своего коня, и я наконец-то устроился в седле.

Убедившись, что в чаще поблизости монстров не наблюдается, Слидгарт решился отправить пару гвардейцев на охоту, но обернулись они довольно быстро и без дичи, объявив, что в чаще стоит мертвая тишина, а зверь если и есть, то попрятался в норах. С этого момента мы сами вели себя тихо, а руки далеко от оружия не убирали. Дарлис уснул, Пиксель с Андреем тоже клевали носами. Вероника держалась бодрее, и развлекала разговором Джеймса, который увлеченно ее слушал. Какое-то время я размышлял над тем, что возможно Вероника решила выдать ему мой секрет, но потом плюнул на это. Джеймс явно был не из тех, кто возьмется судить меня, а может даже посочувствует.

– Госпожа, не желаете перекусить? – Предложил Рыжик, уже довольно долго пребывая в поисках повода обратиться ко мне.

– Давай, – Согласился я.

Покопавшись в сумках, Рыжик добыл кусок вяленого мяса, огурец и горбушку хлеба. Вероника от еды отказалась, подозрительно мрачно задумавшись. Зато ко мне присоединились Пиксель с Андреем, и даже Джеймс, напугав Рыжика английским «thank you», взял кусочек мяса. С набитым ртом разговор не клеился и каждый думал о своем. Лично я поймал себя на мысли, что возможно это наша последняя прогулка по этому миру. Мысль казалась весьма оптимистичной, но отнюдь не веселой. Я снова задумался о возвращении в холодный и унылый Питер к такой же унылой жизни и вспомнил о намерении Андрея остаться здесь. Я посмотрел на друга, задумавшись, будет ли у нас такой выбор? Черт, почему я вообще об этом думаю?! У Андрея съехала крыша от чувств к Элидрис, обворожительной эльфийке, вот он и ляпнул не подумав. Или нет? Я подогнал своего коня и пристроил его рядом с конем Андрея. Меркрист задумчиво жевал яблоко и казалось, думал о том же, о чем и я. Как оказалось, я не ошибся:

– Про Элидрис вспоминаешь?

– А? Нет… Не совсем, – Меркрист запустил огрызок в лес, – Думал, чем мы займемся, когда вернемся…

– Ты вроде не планировал, – Припомнил другу я.

Андрей огляделся, будто оценивая перспективы жизни в этом диком средневековье, и пожал плечами:

– Здесь не плохо, когда тебя никто не стремиться убить, – Меркрист чуть сбавил тон, – Но если это все-таки игра, то здесь всегда найдутся монстры, алчущие нашей крови. Да и не могу я так запросто родню бросить.

– И объятия Элидрис того не стоят?

Андрей с ответом не нашелся, и я задумался над собственным вопросом, заменив Элидрис на Санрайз. Остался бы я в этом мире, если бы мог быть с ней? Бросить прежнюю жизнь и начать новую? Конечно, я не раз размышлял об этом прежде, но только теперь, когда мы были все ближе к Разлому, и грядущая разлука уже не казалась отдаленной перспективой, этот вопрос казался все сложнее, особенно когда я задумывался о родителях. Да, я итак вижусь с ними не часто, потому что перебрался в Питер, но никогда не думал расставаться навсегда. Я куда охотнее воображал себе Санрайз в Питере, но лишь потому, что там за мной не охотились монстры, и воображение рисовало удивительно мирные и романтичные картины, но вообразив их сейчас, помножив на вопрос Андрея о том «как жить дальше?», я внезапно разочаровался в собственном видении будущего с Санрайз. Нет, дело, конечно, было не в ней. Дело было в моем мире. Мне казалось, что она в нем не приживется, а с некоторых пор и я едва ли отыщу в нем свое место. Очень скоро я не смогу ее удивить