из рук смерти. Как ей было страшно, но она готова была идти, куда он скажет, потому что верила больше, чем кому бы то ни было. Каждый шаг рядом с ней был он, Макс, и она словно заново переживала все — и заново влюблялась в него, заново открывала для себя него.

— Он на руках вынес меня сюда, когда я уже умирала, — закончила она свой рассказ. Боль в сердце заставила голос треснуть, засипеть. — И развеялся в силе Жреца, — она потерла гладкий черный браслет с золотыми искрами внутри. Подняла голову, обвела сестер и отца взглядом. — Я хочу, чтобы вы знали. Я люблю его так, что готова бы была вернуться на Лортах, если бы только Макс там был жив. И я сделаю все, чтобы его вернуть. Пожалуйста, не мешайте мне.

Она замолчала. Наступила тишина. Поля, сидевшая рядом, сжала ее руку. Она-то знала, о чем Алина говорит.

— Да, — грустно проговорила в этой тишине Марина, — тяжело, когда дети вырастают, правда?

— Мы всегда тебя поддержим, Алина, — твердо сказала Василина. — Да, Ани?

Первая Рудлог качнула головой.

— Конечно, я поддержу тебя, милая. Я знаю, что такое — терять того, кто тебе дорог. Да и мы все в долгу перед лордом Троттом, он вернул нам тебя. И если бы я могла помочь тебе… в нас так много силы, помни об этом. Я спрошу у Нории совета, вдруг он сможет помочь.

— Спасибо, — прошептала Алина. — И… мне нужно будет попросить Цэй Ши об аудиенции.

— Я договорюсь, — пообещала Василина.

— Поля, и еще… — но пятая Рудлог даже не успела закончить.

— Тайкахе еще шесть дней точно будет гостить у нас, — жизнерадостно подхватила Пол, — приходи ко мне в гости. Только после полудня, хорошо?

Алина улыбнулась. Так хорошо ей было, когда вместе с ней против мира вставали старшие.

— Я бы очень хотела попросить тебя не делать ничего во вред себе, — продолжила Ангелина, — но я вспоминаю себя и понимаю, что это будет невыполнимая просьба. Поэтому, прошу, для начала приложи все усилия, чтобы восстановиться.

— Конечно, — ответила пятая Рудлог. — А насчет вреда себе… не знаю, Ани. Не знаю. Мне кажется, что я все готова отдать, лишь бы он жив.

И четыре из пяти ее сестер ее в этот момент поняли.

— Как мне больно, что тебе пришлось взрослеть вот так, — глухо сказала Ангелина. — Как жаль, что я не могла пройти это вместо тебя.

Алина покачала головой.

— Это был мой путь, Ани. И ты знаешь… в нем я обрела себя. И того, кого я люблю.

— А если не получится его вернуть? — спросила старшая сестра тяжело. — Ты ведь понимаешь, что может быть и так?

Марина судорожно вздохнула, словно вспоминая что-то. И Поля сжала Алине руку.

— Я буду жить дальше. Учиться. Работать, — сказала Алина и посмотрела Ангелине в глаза. И она поняла, кивнула едва заметно. Здесь они были похожи.

Они сидели до поздней ночи, рассказывая свои истории по кругу — и перед Алиной одна за другой пролетали жизни сестер во время войны, их радости и горести, победы и поражения. Она узнала, как началась война и как покушались на королей, о гибели Луциуса Инландера и Гюнтера Блакори, о том, как последний день войны забрал царицу Иппоталию и Алмаза Григорьевича.

— А Черныш сейчас в антимагической камере Зеленого крыла, мы готовим его выдачу в Бермонт, — добавила Василина.

Поля говорила о том, что делает она для страны в отсутствие Демьяна, как интересно ей учиться — и про погоню за раньяром, чуть не закончившуюся трагедией. Марина — про свой госпиталь, и про то, как чуть не потеряла мужа, но потом нашла, а потом снова чуть не потеряла, и как летала птицей в ночи. Василина — про огромного огнедуха и свое путешествие к нему, и о том, что она обязана сестер с ним познакомить, о ходе войны. Ангелина рассказала про то, что случилось с ней и Нории в Нижнем мире и про бой богов, и про бой Чета с богом, и ее слушали, затаив дыхание.

— А как же сейчас Четери? — выдохнула Алина. — Он невероятный, правда?

— Он все еще спит, — ответила Ани. — Нории говорит, он полностью здоров, но истощен душевно, он не просто побывал за гранью смерти, он совершил невозможное. Говорит, у него аура как у очень уставшего человека. И когда он проснется, не сказать. Но его жена с малышом все время рядом, и если что и может дать сил, так это новая жизнь. Мы останемся в Тафии, пока он не очнется.

— Оказывается, мы так много друг о друге не знали, — проговорила Марина, и все задумчиво закивали, подтверждая это.

— А почему это никто друг друга не воспитывает? — потешно удивилась Поля. — Старшие сестры, вы же просто обязаны нас поругать!

— Как я могу? — рассмеялась Василина. — Мне кажется, я не отстаю от вас по безумным поступкам.

— А я не хочу, — умиротворенно сказала Ани, когда все посмотрели на нее как на оплот благоразумия. — Вы все повзрослели, даже ты, — она погладила поднявшую глаза к небу Каролину по голове. — Ты, Марина — давно хозяйка своих земель и властительная герцогиня. Кто может тебя воспитывать? У тебя у самой скоро будет кого воспитывать.

— И наследственность говорит мне, что дети отомстят мне за вас, — усмехнулась Марина.

— Или Поля — королева берманов, — продолжила Ани. — Про Василину и говорить нечего. У нас осталось двое детей, — и она улыбнулась Алине, — одна из которых уже вышла замуж.

— Только ты осталась прежней, — сонно заметила Марина.

— Нет, — улыбнулась Ангелина. — Я тоже повзрослела. В моем отношении к миру стало больше любви и меньше долга.

Алинка слушала их, слабо улыбаясь, прижимаясь к отцу, который слушал всех — и молчал, и только был рядом, и ей было очень хорошо от этого. Они все словно взяли ее в огненный круг и грели собой, и казалось, что все будет хорошо.

Настал черед и Каролины рассказывать о себе. Она, поведав, как оказалась привязана ко дворцу Ши, принесла свои рисунки — и сестры с изумлением передавали их друг другу. На бумаге словно обретали плоть и объем боги — туринские и чужие, чудовищные, словно звучала сталь и автоматные очереди в боях. Пронзал темную грудь бога-паука ужасающе прекрасный Четери, летел в морду бога-кузнечика крошечный змей воздуха, держали четверка магов щит перед летящим на них оружием бога.

— Твой дар потрясает, малышка, — тихо сказала Ани жадно ловящей возгласы одобрения Каролине. — Ты одарена богами