Я теперь как Малыш, смогу смотреть на всех леденящим взглядом и подавлять гениальностью? Вики, ты ведь теперь меня не разлюбишь? Это не требует ответа, если что, я и так знаю, что нет.

— Как же это все удивительно, — проговорила Виктория, погладив его по щеке. — Как там говорил Макс? Как хорошо, что мы все еще можем удивляться, да?

— Вы говорите о нем, как о живом, — заметил Свидерский.

— Рано еще говорить, как о мертвом, — серьезно отозвался Март. И Вики так же серьезно кивнула седой головой.

— Вот как, — усмехнулся Александр. И они все втроем чокнулись кружками с разбавленным овечьим молоком.

Хотя между Тафией и Иоаннесбургом была разница в пять часов, на бывший хутор Алекс вышел вместе с Ситниковым только около полудня. Здесь уже чистили солдатскими усилиями снег, стояло несколько военных машин. Вокруг продолжали работать военные следователи, восстанавливая картину произошедшего, фотографируя, чтобы потом составить карту боя, опрашивая участников.

Хутор был сплошным пепелищем — при свете дня на него было смотреть еще тягостнее, даже на прикрытый снегом, который, подтаивая, стекал черными ручейками по склонам. Алекс вспомнил яблоневый сад, живность, которая тут бегала, стол со скамейками, на котором они обнимались с Катей. Дом погиб вместе с хозяйкой. Бункер, конечно, отстроят и восстановят, и будет тут новое хозяйство — но уже другое.

Майор Вершинин был тоже снаружи: одетый в короткую темную шинель, о чем-то разговаривал с одним из следователей. Увидел Свидерского и Ситникова, вышедших из Зеркала у бывших ворот хутора, и направился к ним.

— Александр Данилович, — он отдал честь, пожал Свидерскому руку. — Боец все это время был под вашим началом, так я понимаю?

— Совершенно верно, — ответил Алекс. — Он по известным причинам не мог вернуться.

— Рапорт напишите, Ситников, — с каменным лицом приказал Вершинин. — Но сначала загляните на минус второй уровень, в каюту восемь-сокол. Ее высочество Алина Рудлог высказала пожелание при вашем появлении тут же направить вас к ней. Выполняйте.

— Есть выполнять! — просиял семикурсник и рванул к зияющему входу в бункер.

— Вам тут нужна какая-то магическая помощь? — спросил Свидерский. Вершинин с благодарностью взглянул на него.

— Нам бы щит тут на накопители поставить хотя бы временный, Александр Данилович.

— Сделаю, — пообещал Свидерский. Они оба оглянулись на шум — там ревущий экскаватор двигал к шоссе тушу тха-охонга. — А вы не знаете, где сейчас леди Симонова с детьми? И полковник Стрелковский?

— Сейчас в каютах, а через полчаса будут в столовой на обеде, скорее всего, — ответил Вершинин без лишнего любопытства, но с пониманием.

Установить на держаки, врыв их в землю, накопители, соединить их контуром силы и поднять щит — раза в три меньше бывшей территории хутора, но скрывающий вход туда от любопытных глаз, — заняло около сорока минут. За это время у хутора успел появиться Зигфрид Кляйншвитцер, и Александр пообщался с ним, и увидел, как из хутора выводят живую, худенькую и очень изможденную Алину Рудлог, одетую в теплое, еле переставляющую ноги, но отказывающуюся от поддержки. Она делала это с таким упорством, так знакомо морща нос и посапливая, что ему живо вспомнился Михей на первых курсах. Кольнула память — все же во время службы они были очень близки.

— Здравствуйте, Александр Данилович, — звонко, своим прежним голосом сказала она. — С-скажите, мы сможем с вами на днях пообщаться о Максе… о лорде Тротте? С вами, леди Викторией и бароном фон Съедентентом?

— Добрый день, ваше высочество, — поклонился он. Снег падал на ее светлые волосы, и она стряхнула его. Мелькнул на тонком запястье черный брачный браслет, и Александр напомнил себе, что эта девочка — жена Макса. — Я только хотел просить вас о том же. Жаль, что мы сейчас не успеваем поговорить.

— Жаль, — согласилась она. Взглянула на шумящую технику, на людей вокруг. — Но, возможно, вам будет важно хотя бы сейчас это услышать. Лорд Тротт… Макс накануне нашего прорыва просил передать вам, что ближе и дороже вас у него никого не было. И что жизнь продолжается. И он ни о чем не жалеет.

— Спасибо, ваше высочество, — тяжело отозвался Александр и снова поклонился, чтобы скрыть покрасневшие глаза.

Принцесса исчезла в телепорте, а Александр, все еще подавленный приветом от ушедшего друга, долго мыл руки в маленькой уборной около командного пункта. Посмотрел на себя в зеркало.

— Недаром же нам даны такие силы, Макс, — сказал он. — Мы хотя бы попытаемся, да? Ты бы точно попытался.

И он, тряхнув головой совсем как Мартин, направился в столовую.

Там было людно, шумно, все столы были заняты — а их было штук двадцать, не меньше. Катю он увидел сразу, как зашел — она сидела лицом к нему, и он в который раз поразился ее совершенной и очень живой красоте. Старшая дочь активно ела сама, младшую Катерина кормила с ложечки. Почуяла его — как всегда — подняла глаза. И, конечно, не сразу узнала из-за того, что он выглядит как старик, и прикрыла рукой рот, сдерживая изумленный вскрик.

— Прости, не хотел тебя пугать, — сказал он, подойдя к столу. Сел, посмотрел на нее — вдруг ей неприятно будут его прикосновения в таком виде? Но Катя пододвинулась к нему и поцеловала его в щеку. И взяла за руку, погладила, к чему-то прислушиваясь.

— Ты не испугал, но я удивилась, — ответила она тихо. — Так тебя потрепало?

— Нас всех, — сказал он, и она коснулась его губ, никого не стесняясь.

— Дядя Саша, ты теперь дедушка Саша? — спросила Анечка испуганно.

— На недельку-две, — пообещал он. — Затем я снова стану дядей, — он повернулся к Катерине. — Катюш, ты ведь хочешь домой? Вечный Ворон вернулся, ты можешь больше не бояться срыва.

Она сжала его руку и призналась:

— Очень хочу.

— Тогда кушайте и собирайтесь, — сказал он, улыбаясь и рассматривая ее. — Я пока должен найти Стрелковского.

— А вот же он, — кивнула Катерина куда-то в сторону, и Алекс повернулся — действительно, там обедал Игорь Иванович с напарницей. Северянка ела задумчиво, словно погруженная в себя. Но подошедшего Александра узнала, кивнула. Узнал и Стрелковский.

— Эк вас, Александр Данилович, — сказал он, вставая, и они обменялись рукопожатиями.

— Потрепало, — повторил Алекс слова Кати. Протянул руку и Дробжек. — Как вы, капитан?

— Как и вы, потрепана, но стою на ногах, — слабо улыбнулась она.

— Тандаджи попросил меня отвести вас в Зеленое крыло. И барона Макроута. А где он, кстати?

— По регламенту вернулся в камеру, — объяснил Игорь Иванович, — до окончания разбирательства по его делу. Но, уверен, его помощь в защите хутора и принцессы будет