— А, я уже привыкла, — махнула рукой Каролина, засмущавшись. — Знаете, что самое сложное? Не начать видеть знаки и предсказания во всем вокруг. Иначе с ума сойти можно.

Были на рисунках и Марина с мужем, и Поля со своим медведем, и Ани в окружении детей-драконят, и Василина с огнем в руках. Вставали перед глазами павильоны дворца Ши, закрытые гигантскими деревьями, и странный купол-вьюнок, и трещины в толще Туры, пронзившие дороги и деревни. Словно множество жизней было запечатлено на набросках рукой младшей Рудлог, и Алина испытывала что-то очень похожее на благоговение и сочувствие, когда смотрела на них.

— А это тебе, — сказала Каролина, подавая ей два листа. На одном Алина сидела на лавочке у незнакомого ей одноэтажного дома, завернутая в плед и пила чай из большой кружки, и смотрела на растущие вокруг дома дубы. А на второй она, безвольно свесив крылья, запрокинув голову, лежала на руках Макса, а он, прижимая ее к себе, с лицом, искаженным близкой целью, яростью и надеждой, рвался на крыльях вперед.

— Спасибо, — прошептала Алина, вновь глотая слезы. Она совсем ослабела от этих долгих посиделок, но ничто бы не заставило ее сдвинуться с места. — Кариш, ты если еще что увидишь про меня, ты обязательно скажи, ладно?

— Обязательно, — серьезно сказала еще одна повзрослевшая Рудлог. — Я убедилась в том, что судьбу можно изменить, Алина. Только надо верить и очень стараться. А теперь у меня остался один вопрос, — она обвела всех взглядами. — Почему это вы все уже вернули свою внешность, а я — нет?

— Скоро вернешь, — пообещала Василина и покраснела из-за любопытствующих взглядов. — Да, я уже научилась видеть всякие заклинания в ауре. То, которое заставило нас измениться, у тебя уже почти рассеялось, Каролина. Это дело нескольких месяцев максимум.

Сестры еще о чем-то говорили, и их голоса становились все отдаленнее. Алина прижималась к отцу, прикрыв глаза, чувствуя тепло со всех сторон, — и так и задремала рядом с ним под мерный разговор и тихо падающий снаружи снег, в котором плыли над дорожками парка волшебные желтые фонарики.

* * *

Друзья, следующая глава — в понедельник 13 января вечером. Тогда же откроется подписка. Если вдруг случится форс-мажор, я всегда предупреждаю в комментариях, что главы не будет.

Глава 4

ГЛАВА 4

Полина

Поля вернулась в Ренсинфорс, когда часы по бермонтскому времени уже шагнули за девять вечера. По времени Пьентана они вообще разошлись заполночь, когда Каролина уже вовсю зевала, а Алина час как спала на плече у отца, хотя по Иоаннесбургу было-то всего пять дня.

— Врачи говорят, она первые недели будет спать чуть ли не по двадцать часов в сутки, — проговорила Василина, — у нее сейчас организм истощен как после сильной болезни.

— Оставьте ее здесь хотя бы до завтра, — попросил Святослав Федорович. — Пусть поспит под покровом Ученого. Тут так много силы Ши, что даже самая измучившаяся душа обретет покой.

— Наверное, ей лучше все же вернуться в свою комнату, — покачала головой Василина. — Там у нас рядом лазарет, врачи подготовлены к тому, какая помощь ей может понадобиться. И с завтрашнего дня у нее процедуры, капельницы…

— Нет, отец прав, — поддержала Святослава Ани. — Здесь действительно хорошо тем, кто не в ладу с собой. Пусть побудет хотя бы ночь. Захочет — побудет еще и уйдет с тобой после коронации. Нет — отец проводит ее к нам завтра.

— Здесь хорошо, — согласилась Марина расслабленно. — Я бы и сама здесь осталась на недельку или две. Но муж заскучает. А когда Люку скучно, он творит… всякое.

Старшие сестры почти одинаково усмехнулись, на удивление доброжелательно.

Поле и самой нужно было к мужу, и потому она, подождав, пока с помощью слуг Алинку осторожно отнесут в гостевую комнату, обняла отца и со старшими сестрами прошла во дворец Рудлог. Там они еще заглянули к Мариану и племянникам, попрощались с ними, с Василиной, — и Ани шагнула во двор дворца Четери, Марина — в Дармоншир, а Поля вышла в телепорт-зале замка Бермонт.

И тут же направилась в кабинет к мужу. Демьян не мог быть нигде кроме как там.

И он действительно был в кабинете — собранный, в чистой сорочке с шейным платком, в зеленом гъелхте, его величество что-то надиктовывал секретарю. Увидел Полину, — та тихонечко замерла у двери, — договорил приказ.

— Вы свободны, — сказал он секретарю, и тот, поклонившись и королю, и королеве, вышел. Демьян, откинувшись на своем огромном и очень удобном кресле (Полина проверяла), потер висок и, усмехнувшись, поманил ее, степенно сцепившую руки перед собой и изображавшую примерную берманскую жену.

— Когда ты такая смирная, мне сразу кажется, что ты что-то задумала, — проговорил он, пока Полина шла к нему.

— Я слишком наговорилась, чтобы думать, — хмыкнула Пол, оглядывая стол, который за день заполнился бумагами и папками с докладами. В стороне светил экраном новенький эмагкин, которого раньше тут не было. — О, да ты прогрессивный король!

— Удобная штука для внутренней связи, — согласился Демьян, улыбнувшись. — Голодная?

— Нет, — честно ответила Поля. — Но если ты не ужинал, с тобой посижу. Наконец-то ты мне расскажешь все о своих великих подвигах, — и она зашла ему за спину, поцеловала в ухо. — Хотя мне Алина уже немного рассказала. Ты знаешь, как я горда, что у меня такой крутой муж? — И она в подтверждение, склонившись, прикусила его за ухо. — Так что, хочешь поужинать?

— Хочу, — подтвердил он. Полина помассировала ему плечи, волосы, и он прикрыл глаза. — Разделишь со мной трапезу в часовне? Снова?

Полина ощутила, как напрягся он под ее руками, ожидая ответа. И в ней самой плеснуло теплое предвкушение вместе с памятью о дневном удовольствии и холодком страха — а вдруг Демьян захочет в этот раз большего? Или не захочет?

— Конечно, — ответила она серьезно. — Сделаем это нашей маленькой традицией, да?

В часовне по-прежнему пахло яблоками и светили белыми звездочками мхи. И Хозяин Лесов смотрел на короля и королеву по-доброму, и алтарь был накрыт мхами как скатертью, а блюда на нем смотрелись очень красиво.

В этот раз Полина не ложилась на алтарь и не просила Демьяна целовать ее на нем. Они сидели, обнявшись, прислонившись спинами к теплому камню, и муж рассказывал ей без утайки о том, что было с ним, а она — все, что было с ней.

Поля слушала, прикрыв глаза в сумраке, вдыхала запах его тела, и яблок, и теплого хлеба, корнеплодов и мяса