Катя наклонилась к груди Захара, и он от неожиданности качнулся назад, уперев прямые руки в пол. От этого движения впадинки над его ключицами стали глубже и выразительнее. Вспыхнув от восторга, Катя снова перевернула страницу и принялась рисовать.

– Хотя бывают и всякие придурки, которым слишком сложно выразить чувства, – продолжил Захар. – Ну или страшно. Получать от девушек отказы – это, знаешь ли, неприятно. Так что эти просто начинают странно себя вести. Замыкаются в себе, скрытничают, могут тайно преследовать девушку, которая им нравится.

– Типа того, как ты меня в детстве пас от школы до дома? – захихикала Катя. Скулы Захара едва заметно порозовели, и она милостиво добавила: – Не парься, я знаю, что это мама тебя заставила, потому что ей дико не нравились мои друзья.

– Ага, – ответил Захар, почесав кончик носа.

– Не шевелись ты! – сердито воскликнула Катя. – Блин, Захар! Из-за тебя ключицы теперь не видно. Не мог потерпеть? Попробуй немного натянуть футболку. Еще. Еще немного.

– Хочешь, сниму?

До Кати не сразу дошел смысл его слов. Когда она рисовала, за поддержание показателей жизнедеятельности отвечала мизерная часть ее мозга, а остальные части свободно творили, купаясь в бассейне с эндорфинами. Так что ей потребовалось время, чтобы понять, зачем Захар схватился за ворот своей футболки. А потом он просто дернул ее вверх, и остался перед ней почти обнаженным.

Его тело было подтянутым и крепким. В другой раз Катя непременно включила бы свою внутреннюю бабку и принялась причитать на тему: «Ба-ба-ба, какой худенький! Подкормить тебя надо, милок». Но шутка, задрожав на губах, так и осталась невысказанной.

Интерес к Захару, который она почувствовала в первый день их встречи в Москве, был неожиданным. Тревожащим. Но внезапная потребность прикоснуться к нему сейчас Катю просто ошеломила. Ей почти нестерпимо захотелось положить руку ему на грудь. Провести по бокам пятерней так, чтобы пальцы попали во впадины между ребрами. А потом скользнуть ладонью вниз, к горячему животу, и посмотреть, как его тело отзовется.

Если, конечно, оно вообще на нее среагирует.

– Ты испачкалась карандашом. Вот тут.

Захар поднял руку и осторожно дотронулся до Катиного подбородка. Слегка потер его пальцем, но так нежно, что это казалось скорее поглаживанием. Лаской.

Прелюдией?

Не-не-не! Кровь бросилась Кате в голову, и девушка испуганно отпрянула.

– Мы закончили, – быстро сказала она. Голос звучал непривычно хрипло, согласные трещали, будто сухие ветки, сквозь которые ломится до смерти перепуганный выстрелом медведь. – Благодарю за сотрудничество и все такое. Завтра в то же время, ага? И вообще всегда, когда я захочу, потому что я… э-э-э… знаю твою… э-э-э… самую страшную тайну.

Катя неловко вскочила на ноги и принялась суетливо собирать принадлежности для рисования, а Захар так и остался сидеть на полу, откинувшись на руки и глядя на нее из-под полуприкрытых век. Он не стал ничего говорить. Но в его взгляде тлело что-то такое… такое…

Катя сбежала на кухню, так и не разгадав этот взгляд, так и не услышав усталый шепот Захара:

– Не самую страшную. – И потом еще тише: – Черт.

Глава 13

Захар отлично помнил день, когда в его жизни появилась Катя Сиротина. Ему было три, и мир был простым и понятным.

Сначала тетя Света вдруг стала толстой. Затем огромной! Она продолжала расти и расти, пока однажды они с мамой на кухне не решили приготовить шарлотку. Нарезали яблоки, поругали бестолковое начальство (Захар их толком не слушал, он катал под столом паровоз), а потом вдруг тетя Света схватилась за спину и охнула:

– Началось!

Захар не понял, что там у них началось, но шарлотки ему в этот день так и не досталось. Тетя Света укатила на скорой помощи с мигалкой (вот везучая!), а через неделю приехала в гости – снова худая и со сморщенным орущим монстром на руках. Монстра назвали Катей, и с этого момента все пошло под откос.

Когда Катя поползла, она целенаправленно поползла в сторону Захара. А уж когда начала передвигаться на своих двоих…

«Заха-а-ай!» – орала Катя, которая не выговаривала букву «р», пока Захар бесшумно подкрадывался к красивому жуку с переливающейся спинкой.

«Заха-а-ай!» – голосила, когда он закрывался в туалете.

«Заха-а-ай», – ныла, стоило ему усесться куда-нибудь в уголок с альбомом для наклеек.

Обеим мамам это почему-то казалось до ужаса милым, так что Захар превратился в бесплатную няньку и соплевытиралку без права на выходной. Муки длились почти два года, пока тетя Света с семьей не переехала из родного Павловска в Воронеж «в поисках лучшей жизни». Но у кого и в самом деле началась лучшая жизнь, так это у Захара!

Он наконец вдохнул полной грудью. Построил самолет из «Лего», в которое ему запрещали играть из-за Кати, норовившей засунуть крошечные детальки в нос. Съел целую банку бабушкиного варенья без воплей Кати, которая требовала свою долю. Научился кататься на велосипеде без Кати, которая все время бросалась под колеса. Да просто пописать спокойно сходил, в конце-то концов!

Увы, через четыре года мама Захара тоже решила, что хочет лучшей жизни. Вслед за Сиротиными она перебралась вместе с сыном в Воронеж и устроилась стоматологом в ту же клинику, что и тетя Света, а Захара снова отправила на службу нянькой к маленькому монстру, который вырос и превратился в монстра побольше.

Шестилетняя Катя больше не пыталась обслюнявить Захара с ног до головы. Он вообще не слишком-то ее интересовал. Зато ее интересовали все возможные способы покалечиться, поэтому она постоянно норовила выкинуть что-нибудь эдакое: перейти через дорогу с закрытыми глазами, залезть на электрический столб, чтобы проверить, бьется ли тот током, узнать, как долго можно не дышать под водой…

Возможно, будь он в свои девять лет менее ответственным и более подвижным, все было бы проще. Но Захар таким не был. Мама растила его одна, без отца, и большую часть времени проводила на работе. А Захар большую часть времени ждал, когда же она с нее вернется. Он терпеть не мог выходить на улицу, а мысль о том, чтобы пробежаться, вызывала у него прямо-таки физическое отвращение, зато он терпеливо, кусочек за кусочком, строил огромные пазлы, сам научился читать по букварю и любил хорошенько покушать.

Популярного парня в школе из него, как вы понимаете, не вышло.

Катя росла. В девять лет Захар был для нее досадным препятствием, а в двенадцать превратился во врага номер один. Захар не знал точно почему, но осторожно предполагал, что дело