4. ПРО УКРАИНУ И РОССИЮ

— Понимаешь, государств в прежнем смысле вообще больше нет. После «Черной Пятницы» и Сингапурского диалога старое политическое устройство мира рассыпалось. Сформировалась система «Цзинцзюй». Когда Сун Минжэнь выпустил Сямыньскую декларацию по поводу Фуцзяня…

— Погоди ты с цзинем и цзянем. Не морочь голову. Чем закончилась война? Я сюда прибыла из апреля две тысячи двадцать пятого года. У нас там лопнула надежда, что США найдут укорот на Путина. Все были в жутком унынии, а я думала: уйду — не оглянусь, яду мне, яду.

— Да нет, Путин ни хрена не победил. Мировая экономика обвалилась, цены на нефть рухнули. Москве стало не до завоеваний. Империя выдохлась.

— Но чем закончилась война? — спросила Елена. — Неужели мир согласился признать, что восток и юг Украины российские? И что же в результате отдали Путину?

— Господи, да не помню я. Сейчас это кажется каким-то абсурдом: отдали, не отдали. У России скоро начались такие проблемы, что ей стало не до территорий. И уж эту историю я знаю в деталях, потому что она про экономику, про деньги и про наш инвестиционный портфель. Помнишь, в прошлом веке была телевизионная реклама: «Мы сидим, а денежки идут»? Это вот как раз про нас.

Алик посмотрел на ее напряженно сдвинутые брови. Сжалился.

— Окей. По порядку. Возвращаемся в Россию двадцать пятого года. Нефть упала до пятидесяти долларов за баррель (тогда всё зависело от цен на нефть) и продолжает падать. Рынок газа за время войны перехватили другие поставщики. Экономика вся военная, ее продукция стала не нужна, а ничего другого она производить не может — промышленный импорт стопроцентно китайский. Несколько миллионов рабочих, получавших высокие зарплаты из военного бюджета, на бобах. Демобилизуются контрактники, привыкшие к большим деньгам, озверевшие от войны, не желающие возвращаться к бараньей безденежной жизни. У всех этих мужиков злющие жены и полуголодные дети. У государства еле-еле хватает денег на зарплату «силовикам». Это были такие специальные ведомства, которые…

— Я в курсе, я местная, — перебила Елена. — И что, произошла революция? Скинули Путина?

— Не сразу. Диктатор сдался Китаю, со всеми потрохами — деваться-то ему было некуда. Возьмите меня на содержание, дяденьки китайцы, я вас во всем буду слушаться. Получил кредиты, товары, кое-как позатыкал дыры. Китайцы на это пошли, потому что у них раскочегаривался большой конфликт с Соединенными Штатами. Началась новая холодная война, и генсеку Си были нужны российские бомбы-ракеты. В общем, в конце двадцатых казалось, что миру наступает каюк. Человечество вот-вот само себя переубивает. Нам-то с тобой было хорошо, спали себе и горя не знали, а люди реально психовали.

— А с Украиной что было?

— Да тоже ничего хорошего. Вернулись с фронта солдаты, начались всякие эксцессы. Преступность, политические убийства. Чуть не установилась диктатура. Но Украине все-таки помогал Запад. Она ведь стала приграничной зоной. На той стороне чудище обло, стозевно и лаяй — огромный Руссокитай. Эта хрень длилась несколько лет, а потом грянула Черная Пятница. Всемирный экономический кризис. И всем показалось: наступили кранты.

5. ПРО МИРОВОЙ КРИЗИС

— Черная Пятница — это как Черный Вторник, биржевой крах 1929 года? — спросила Елена, в позапозапрошлой жизни закончившая историко-филологическое отделение с красным дипломом. В 1990 году это было, в стране «Союз Советских Социалистических Республик». Вдруг подумалось: мамочки, сколько ж это мне лет-то, если сейчас 2106-й? Подсчитала: сто тридцать восемь!

— Еще хуже, — ответил Алик. — В начале двадцатого века мир не был до такой степени интегрирован, и все финансовые процессы шли несравнимо медленней. А тут утром в пятницу жахнуло в Токио, и к вечеру разорился весь мир. Китайский пузырь лопнул. Обанкротились почти все крупные банки, остановились платежи, в общем полный паралич. Западная финансовая система кое-как встряхнулась: ввела чрезвычайный контроль над трансакциями, режим бюджетной экономии, что-то национализировали, что-то наоборот приватизировали. В общем, выкарабкались. Свободное предпринимательство умеет выживать и выкручиваться. Но на китайской половине мира, куда теперь входила и Россия, с кризисом боролись своими методами. Закрутили все недозакрученные гайки, ввели карточки, пересажали недовольных, свалили всю вину на козни Запада. И стали готовиться к горячей войне. Повод долго выдумывать не пришлось: Тайвань, исконно китайская земля, оккупированная силами Зла.

В городе Сямынь, на берегу Фуцзяньского пролива — на той стороне остров Тайвань — состоялось выездное заседание политбюро китайской компартии. Генсек собирался объявить начало Великой Борьбы за Всемирную Справедливость. То есть начать вторжение в Тайвань. Ракетные установки, ядерные подлодки, стратегическая авиация Тройственного Союза — Китая, России, Северной Кореи — были готовы нанести удар, и не по Тайваню, а по целям в странах НАТО. Должна была начаться мировая ядерная война. Ну а мы с тобой плаваем себе в жидком азоте, и всё нам фиолетово. Сколько нервов сберегли!

Алик с улыбкой покачал головой. Елена пнула его в бок: рассказывай дальше!

— Никто в точности не знает, что там в Сямыне произошло. Официально объявили, что у генсека на заседании политбюро произошло кровоизлияние в мозг. Для вождя создали специальный криомавзолей, там он до сих пор и плавает в прозрачном дьюаре. Периодически возникают дискуссии — будить его или нет. Но китайцы есть китайцы, они не торопятся. А новый генсек Сун Минжэнь выступил с декларацией. Он объявил своему народу, что древняя и мудрая внешняя политика Китая — «Аромат цветущей сливы», то есть расширяться плавно, лаская обоняние. Вторгаться и завоевывать земли силой оружия — это западная бесовщина. Но это было бла-бла для местного употребления. А на встрече с американской президенткой, с глазу на глаз, Сун говорил по-другому, с англо-саксонской деловитостью. Эта встреча, так называемый «Сингапурский диалог», изменила весь ход истории.

Сун предложил навсегда запретить войны как способ решения конфликтов. Во-первых, распустить военные блоки. Во-вторых, провести полное ядерное разоружение. В-третьих, в течение пяти лет упразднить армии — для поддержания внутреннего порядка хватит и полиции. Пять лет переходного периода предназначались на то, чтобы разрешить все региональные конфликты, чреватые кровопролитием.

— Да как можно было за пять лет разрешить израильско-палестинский конфликт, если не получилось за целый век? — спросила Елена, заслушавшись чудесной сказки.

— Стихотворение Пушкина помнишь? Про золото и булат? «Всё куплю, сказало злато». Если булата больше нет, только злато и остается. Когда проблему нельзя решить деньгами, значит, надо потратить очень-очень много денег. Только и всего. Сун Минжэнь предложил собирать бывшие военные бюджеты в специальный Международный Фонд Развития. И на первом этапе