что произошло, надо не только осудить всем коллективом, но и дать этому принципиальную партийную оценку.

– Ну, по части оценки будет всё в порядке, ведь солирует ваш зам Ромашкин, – усмехнулся Яшка, всегда подтрунивавший над простоватым Ромашкиным за его дубовость и косноязычие. – Уж он-то даст стране угля…

– Ты что-то против него имеешь? – ухмыльнулась в ответ Галина Павловна, но тотчас сдвинула брови домиком. – Он мужик неплохой, хоть и может иногда ляпнуть лишнее, что потом не расхлебаешь. А на собрании, между прочим, будет присутствовать представитель райкома. Речь Ромашкину мы уже подготовили, он её вызубрит наизусть, но лучше подстраховаться, – она величественным жестом налила из графина воды в хрустальный стакан и стала отхлёбывать маленькими глоточками, как коньяк. – Вот мы и решили подключить нашу молодую смену. Язык у тебя подвешен будь здоров, можешь час без передышки говорить. Так что давай, комсомол, включайся в работу. Тезисы доклада я тебе дам. Считай, что это первое твоё партийное поручение.

Яшка пожал плечами и неуверенно ответил:

– Что ж, раз надо…

А на душе сразу кошки заскребли, будто он кого-то собрался обмануть или предать. Хотя кто ему этот Полынников – сват или брат?.. Господи, почему им одного Ромашкина в качестве обвинителя мало?!

– Не узнаю тебя сегодня – физиономия у тебя какая-то одухотворённая! – вместо приветствия прокричал Шустрик, вваливаясь без спроса в комитет комсомола и нахально уже в дверях дымя «Примой». С некоторых пор он считал себя Яшкиным духовным наставником, которому дозволено говорить всякие гадости. – Не иначе как перед судилищем по поручению парткома проходил стажировку в баптистской общине и заразился тамошней библейской мудростью. Хотя мудрость – такая категория, которая партийным и комсомольским работникам строго противопоказана.

Заметив лежащую на столе учётную карточку Нинки Филимоновой, Шустрик, криво ухмыляясь, без остановки принялся гнусавить:

– Как на наши именины испекли мы каравай…

– Не понял?

– Печёте с ГэПэ нового народного депутата? Филимонова – бабёнка строптивая, но покладистая, именно такая им и нужна, – Юрка хитро подмигнул, словно разоблачал чьи-то тщательно охраняемые секреты. – Такую только допусти в депутаты – далеко пойдёт, по команде будет налево и направо крыть правду-матку, но поперёк дороги никому не встанет. Неуплата взносов – это, брат, не её, а твоя тактическая ошибка. Ты Нинку просто не раскусил, и это тебе ещё не раз аукнется. Недаром ГэПэ в последнее время всем её в пример ставит, мол, активистка, передовик, и бригада у неё самая лучшая. На ближайшем партсобрании её в кандидаты принимать будут. Одновременно станет и кандидатом, и депутатом. Ловко?

– Откуда знаешь? – от удивления у Яшки отвисла челюсть.

– Нинка хвасталась. И с ней ещё двоих принимать будут. Твоих комсомольцев, кстати.

– А как же я?

– Ты тоже в партию захотел? Не-е, про тебя разговора не было. Разнарядка только на троих.

– Но ей же характеристика комсомольская понадобится, – мгновенно вскипел Яшка, – кто ей подпишет? Опять ГэПэ вместо меня?

– Ты всерьёз считаешь, что кому-то нужна твоя драгоценная подпись? – продолжал издеваться Шустрик. – Конечно же, ГэПэ сама подпишет и глазом не моргнёт. Кто ты такой, чтобы палки в колёса ставить? Адъютант её превосходительства, манекен витринный, груша для битья. Чего перед тобой расшаркиваться?

– Но это же свинство! Разве так можно?! – бессильная ярость неожиданно сменилась в Яшке смертной тоской. На глаза навернулись слёзы, и ехидная Юркина рожа начала двоиться.

– Им, Яшенька, всё можно, – улыбка исчезла с его лица, и на Яшку уже глядел не прежний балабол и весельчак, а какой-то чужой, угрюмый и усталый человек. – Одному тебе тяжело, что ли? А той же Нинке Филимоновой легче? Не такая уж она примитивная, как с первого взгляда кажется. Многие думают, что подфартило девчонке, попал выигрышный билет, так она и рада стараться, стелется дорожкой перед начальством. А она такая же пешка, как все мы. У пешек никто мнения не спрашивает. Двигайся, пока двигают, а понадобится тобой пожертвовать, пожертвуют и ни у кого капли сожаления не будет. Потому своим бабьим хитрым чутьём она и уловила, что нужно плыть по течению, пока дают. Начнёт артачиться и правду качать – пинком под зад и даже из бригадирш попрут… А ты, вчерашний студент, признайся, что втайне ей позавидовал и потому решил наказать? Ну, не глупо ли, когда одна пешка завидует другой?!

– Подонки, – прошептал Яшка, – какие подонки!

– Кто? ГэПэ? А она-то чем от вас с Нинкой отличается? Может, она и не совсем пешка, а фигура покрупнее, но вряд ли у неё больше степеней свободы, чем у вас. Спустят ей очередную директиву из райкома, и крутись как хочешь. Вякнет что-то не то, и её пинком вышвырнут на обочину, только пинок уже будет побольней да посерьёзней. А ты решил небось, что она ухватила боженьку за бороду и поплёвывает на вас со своего Олимпа? На самом деле, ей до тех заоблачных вершин, где власть, почёт и полная безнаказанность столько же, сколько и вам с Нинкой – бесконечность.

– Да уж, – вздохнул Яшка, – ты такую картинку нарисовал, что хоть ложись да помирай.

– А сам не видишь?.. Так что со всеми этими подписями и характеристиками сильно не заморачивайся: подпишешь или не подпишешь – всё едино. Живи спокойно и дыши ровно, будто ничего не случилось. Плетью обуха не перешибёшь…

После ухода Шустрика Яшка долго не мог успокоиться, в бессильной ярости курил одну сигарету за другой и стряхивал пепел мимо пепельницы. Даже бормотал какие-то ругательства, только от этого легче не становилось.

Как поступить? Неужели Шустрик прав? Может, и в самом деле сделать вид, что ничего не произошло, утереться от плевка и ждать. Упрямо ждать. Но – чего?!

Ох, как не хотелось Яшке превращаться в витринного манекена, в бессловесного мальчика для битья! А ведь он уже почти им стал…

Извини, дорогой демагог Шустрик, но твои хитроумные советы не для него. Пускай Яшке будет потом плохо, пускай разобьют ему нос в кровь, пускай на него повесят всех собак, но он докажет всем этим жирным котам, что нельзя с ним так. Он уже для себя решил – будь что будет…

5. Ромашкин

Заместитель секретаря парткома Ромашкин уже минут сорок сидел в комитете комсомола и дожидался Яшку. Об этом сообщила секретарша Людочка, которую отправили на его поиски, потом об этом прогромыхал заводской селектор, а теперь с этим сообщением явилась Ленка, которая, пожалуй, единственная знала, где Яшку искать, когда он решал на некоторое время укрыться ото всех и спокойно выкурить сигарету.

Яшка сидел