Так и сижу, продолжая болтать все, что в голову приходит, когда входная дверь распахивается. На секунду пугаюсь, что это мама Наумовых. Самое идиотское знакомство с родителями эвер. Но это Ефим. Проницательным взглядом сканирует сразу все – меня, Босса, закрытую дверь ванной.

Я говорю:

– Привет.

– Не думал, что ты останешься.

– О, мы только что решили, что я сумасшедшая, – сообщаю радостно, – вроде бы это все оправдывает.

Поджав ноги под себя, сажусь на пятки и собираю волосы в высокий пучок. Снова поворачиваюсь к Ефиму и изображаю на лице самую радужную улыбку. Он смотрит на меня недоверчиво. Их семья напоминает мне цепочку, где все звенья так плотно прилегают друг к другу, что не разорвать.

Конечно, он не верит, что случайная Маша Гордеева вдруг примет его брата со всеми нюансами.

Тогда я развожу руками и спрашиваю:

– Ну что? Выгонишь?

Пару секунд Фим молчит, но затем отрицательно качает головой и говорит:

– Пожалуйста, Маш, побудь в спальне, ладно?

– Ладно, – соглашаюсь тут же и поднимаюсь на ноги.

Боялась, что он меня выставит. Но выйти в другую комнату это, вроде бы, не так уж страшно.

– Прикрой дверь за собой, хорошо? – просит Ефим напоследок.

И я, конечно, слушаюсь. Зная их отношения, верю, что он знает, как лучше. Останавливаюсь посреди комнаты Наумовых. Потом, повинуясь порыву, иду к кровати Гордея и ложусь на нее, подтянув колени к подбородку. Дышу его запахом. Мой мальчик, мой мужчина. Утыкаясь лицом в подушку, глубоко вдыхаю. В этот момент так сильно верю в судьбу, что страшно становится.

Створку открывшегося окна резко откидывает ветром, и я вздрагиваю. Сажусь на постели и спрашиваю, как в прошлый раз:

– Это вы?

Скорее для собственного развлечения, а не всерьез. Не стоит видеть знаки там, где их нет. Я это понимаю. Но за моей спиной вдруг что-то падает, и я взвизгиваю. Оборачиваюсь, прижав к груди ладони, шарю взглядом по полу. В углу комнаты валяется рамка. Опасливо приблизившись, я поднимаю и переворачиваю ее, чтобы посмотреть на фото. Там Гордей, Ефим и, видимо, их отец. Все втроем так невероятно похожи, как будто одного человека клонировали. Я сжимаю пальцы на простой деревянной рамке и хмурюсь. А потом шепчу:

– Хорошо. Я поняла.

Дверь в комнату открывается, и я снова пищу.

– Боже! – кричу в сердцах. – Смерти моей хотите?!

Но за Ефимом, который стоит на пороге, маячит Гордей. Огибая его брата, порывисто обнимаю своего Наумова.

Обхватывая его за шею, тянусь губами, бормочу:

– Люблю тебя. Понял? Я с тобой теперь. Это угроза, Гордый.

Он улыбается слабо, но я дотягиваюсь и целую его. Раз, другой, третий. Чмокаю мелко, не позволяю заговорить, льну ближе, не знаю, как еще доказать, что ждала и любила. И что буду любить всегда. Если мы связаны судьбой, вряд ли на одной жизни это закончится. Слишком мало.

Гордей наконец обхватывает меня руками и крепко прижимает к себе. Так сильно, что дыхание перехватывает. Мне это и не нужно. Ну зачем кислород, если у меня есть такой мальчик?

Глава 44

Маша

Быть подростком очень сложно. Но есть особенная прелесть в том, что в этом возрасте мы только выбираем свои ориентиры. Можем все подвергать сомнению, примерять на себя жизненные установки, пробовать все подряд. Крайне просто оступиться, но, если удержишься, сможешь по-настоящему стать кем-то.

Обо всем этом я думаю, пока иду к турнику в спортзале. Уроки закончились, Гордей ушел сдавать историю, а я сюда, на верную смерть. Ладно, шучу. Никто не умрет, если я не сдам физкультуру. Аттестат важен, конечно, но я вдруг поняла, что есть вещи гораздо более значимые. Теперь я почти уверена, что смогу это объяснить и папе тоже.

– Гордеева, – говорит Лиана Адамовна, помечая что-то в блокноте, – будь добра, быстрее передвигайся, мне нужно домой.

Я молчу. Задираю голову и смотрю на перекладину. Сомневаюсь, что смогу это сделать. Только что я сдала отжимания, и в руках, кажется, совсем не осталось сил.

А потом вдруг спрашиваю:

– Я вам не нравлюсь?

– Что? – отзывается физручка насмешливо, поднимая голову.

– Я вам не нравлюсь, да?

Лиана сначала хмурится, а затем снова утыкается в свой блокнот. Мне кажется, что в действительности ей нечего там писать, она просто сбегает от меня.

– Подтягивания, – буркает она.

– Они не определяют человека, – упрямо проговариваю с вызовом.

– Они определяют его оценку по физкультуре. Вперед.

Я вздыхаю и закусываю губу, сжимаю зубы до ощущения легкой боли, и вспоминаю, чему меня учил Гордей. На секунду мне кажется, что я сошла с ума и слышу его голос в своей голове, но, обернувшись, вижу, как мой парень заходит в зал:

– Давай на характере, Рыжик.

Дурачок, неужели уже сам все сдал? Но я улыбаюсь и облегченно выдыхаю. При одном взгляде на него тело наполняется приятным теплом, а уверенность в собственных силах растет в геометрической прогрессии.

– Наумов, не в ту дверь зашел? – интересуется Лиана Адамовна иронично.

– Я Машу подожду.

– Подожди в коридоре.

Он ухмыляется и поправляет челку. Пожимает плечами:

– А я хочу здесь.

И усаживается на ближайшую скамейку с наглым и одновременно беспечным видом. Лиана глубоко вдыхает и задерживает воздух в легких. Потом разворачивается ко мне и рявкает:

– Гордеева! Подтягивания!

Я подпрыгиваю и хватаюсь за перекладину. Берусь поудобнее и поднимаю вес собственного тела на выдохе. Стараюсь делать все правильно по технике, не забывая про дыхание, и физручка отсчитывает:

– Один.

Опускаясь вниз, ликую. Получается! Я не безнадежна! Я почти профессиональный спортсмен и стопроцентная отличница! Потом снова напрягаю руки и перечисляю про себя – широчайшие мышцы спины, трапециевидные мышцы, плечевая зона, бицепсы. Вот что нужно задействовать, чтобы получить пятерку. Но, когда в наивысшей точке я вздергиваю подбородок, то слышу издевательское:

– Все еще один. Недостаточно высоко.

У меня руки огнем горят, и, судя по ощущениям, я вся красная и потная, а она просто не засчитала?! Чувствую волну гнева, которая поднимается откуда-то изнутри и застилает глаза. Дыхание сбивается, и уже мне не помогает, но я делаю рывок, чтобы снова себя поднять. На что слышу:

– Один, Гордеева. Не разогнула локти.

– Вы издеваетесь?! – рычит Наумов, вскакивая на ноги.

Все мое тело трясется, когда я пытаюсь подтянуться еще раз. Перестаю дышать, сжимаю зубы, напрягаю те мышцы, которые еще готовы мне отозваться, но, конечно, до нужной точки не дотягиваю. Со стоном отпускаю себя и спрыгиваю на пол. Тяжело дыша, смотрю на свои красные ладони, на которых вижу белые