системы защиты от прослушивания и ждал с докладом. — Все семеро подтвердили прибытие на линкор, — сообщил он. — Будут здесь через десять минут, поодиночке, разными маршрутами.

— Отлично, — Хромцова сняла форменный китель и повесила его на спинку стула. — Что с другими кораблями?

— С двенадцатью установлен предварительный контакт. На каждом есть наши люди… На «Керчи» и «Днестре» из нашей же 5-ой ситуация сложнее — там почти полностью обновлённый экипаж.

Агриппина Ивановна задумчиво постучала пальцами по столу. — Двенадцать вымпелов из тридцати шести, — произнесла она. — Не густо, но для начала сойдёт. Если план сработает, остальные присоединятся уже в процессе. Я надеюсь…

Ровно через десять минут в каюте Хромцовой собрались семеро офицеров — ядро её личного штаба. Люди, с которыми она прошла не одну кампанию, кому доверяла настолько, насколько военный её ранга вообще может доверять. Все семеро разных званий и должностей, но одинаково преданных.

— Господа офицеры, — начала Хромцова, когда все собрались, — я не буду ходить вокруг да около. То, что я скажу сейчас, изменит ваши судьбы. Если кто-то предпочитает не слышать моих следующих слов, сейчас самое время покинуть эту каюту.

Никто не двинулся с места. Все смотрели на неё с напряжённым вниманием — без паники, без лишних эмоций. Просто семеро профессионалов, готовых выполнить свой долг.

— Я только что принесла присягу верности Его Императорскому Величеству Ивану Константиновичу.

В каюте повисла тишина, такая плотная, что, казалось, её можно было ощутить физически. Никто из офицеров не выказал удивления — только кавторанг Литвинов чуть приподнял бровь, а капитан-лейтенант Кириллова едва заметно кивнула, словно получила подтверждение своим давним желаниям.

— Птолемей Граус — узурпатор. Это вы знаете не хуже меня, — продолжила Хромцова. — Его действия привели к расколу Империи и гражданской войне. Более того он лично ответственен за гибель тысяч наших товарищей в битве при Санкт-Петербурге-3 и бойне среди наших офицер на своем флагмане.

Агриппина Ивановна обвела взглядом присутствующих и удовлетворенно выдохнула, оставшись довольной увиденным на их лицах…

— Я молчала до сих пор, потому что не имела выбора, — голос вице-адмирала на мгновение дрогнул. — Моя семья находилась в руках Грауса. Но теперь они в безопасности, и я свободна действовать по совести.

— Мы с вами, госпожа вице-адмирал, — первой нарушила молчание Кириллова. — Вопрос в том, что дальше?

— Вот это правильный подход, капитан, — кивнула Хромцова. — Перейдём к делу. У нас есть план, разработанный совместно с контр-адмиралом Васильковым.

Она быстро и чётко изложила стратегию: установить контакт с лояльными офицерами на других кораблях, подготовить системы связи для одновременной трансляции обращения императора и княжны-регента на все суда эскадры, в решающий момент перехватить контроль над ключевыми кораблями.

— По нашим оценкам, — Хромцова указала на голографическую карту, где определённые вымпелы были подсвечены, — мы можем рассчитывать на поддержку минимум двенадцати кораблей. Это не даёт нам численного превосходства, но обеспечивает эффект неожиданности и плацдарм для дальнейших действий.

Капитан Тихомиров, до сих пор молчавший, подался вперёд.

— Разрешите вопрос, госпожа вице-адмирал?

— Разрешаю, Игорь Васильевич.

— Что, если кто-то из командиров решит не подчиняться? Мы готовы открыть огонь по своим?

Вопрос повис в воздухе. Все присутствующие понимали его значимость. Одно дело — поменять сторону в политическом конфликте, совсем другое — стрелять по кораблям, с которыми ещё вчера служил бок о бок.

Хромцова не стала отводить взгляд.

— Если потребуется — да, — твёрдо ответила она. — Я надеюсь, что до этого не дойдёт. Но если выбор будет между жизнью императора и жизнями тех, кто поддерживает узурпатора, мой ответ очевиден.

— Тогда у меня ещё один вопрос, — не отступал Тихомиров. — Почему мы должны верить, что восьмилетний мальчик — лучший выбор для нашей Империи, чем опытный администратор Граус?

Агриппина Ивановна усмехнулась:

— Вы не видели этого мальчика, Игорь Васильевич. Я видела. В нём есть что-то… особенное. Что-то, что не объяснишь воспитанием или происхождением. Но дело даже не в этом, — она обвела взглядом всех присутствующих. — Дело в законности и традициях… в династии. Люди верят в эти символы. А Граус? Временщик, который сегодня здесь, а завтра исчезнет. И что останется? Хаос. Гражданская война. Раздробленность. Я не настолько идеалистка, чтобы верить во власть крови, но я достаточно прагматична, чтобы понимать: сейчас законный наследник на троне — это единственное, что может предотвратить полный распад Империи.

В комнате воцарилась тишина. Каждый обдумывал услышанное, взвешивая риски и перспективы. Слова о законности маленького императора после оглашения «истинного» завещания императора можно было поставить под сомнение…

— В любом случае у каждого из вас есть выбор, — продолжила Хромцова. — Я не требую слепого повиновения. Если кто-то считает, что не может участвовать в этой операции, я пойму. Никаких репрессий с моей стороны не последует.

Литвинов, самый старший из присутствующих, медленно поднялся со своего места. — Я тридцать лет служил нашему покойному императору, — произнёс он. — Не временному правительству, не первому министру — императору. Теперь мой долг — служить его сыну. Я с вами, госпожа вице-адмирал.

— И я, — кивнула Кириллова.

Остальные последовали их примеру. Никто не отказался.