— Ты сам то веришь в случайности? Особенно в подобные? Я вот нет. И скорее поверю, что этот рассказ выдумка, да только вот какой смысл Якобу врать об этом? Уверена, снискивать славы в наше время никому не нужно.

— Якобу?

— Да, выжил только он. Та Тень расквиталась с Хенриком за своё увечье, а вот Якобу, уж не знаю как, удалось сбежать и рассказать обо всем этом Томасу.

— А этот Якоб, он живёт в Баренцбург? — осторожно спросил Матвей.

— Это был мой первый вопрос доктору, когда мы встретились здесь впервые. Увы, Якоб умер от болезни год назад.

— Ну а сам Томас, верит он в это?

Услышав своё имя из уст Матвея в русской речи, Томас оторвался от планшета и улыбнулся ему глазами.

— До тех пор пока я не рассказала ему про случай с Юдичевым он был крайне скептичен и не слишком верил в рассказ Якоба, всё думал, будто тот где-то ненарочно приврал или приукрасил. За этим он и прибыл сюда, встретиться со мной лично и узнать в подробностях про ту ситуацию с Юдичевым. Собственно, этим мы и занимаемся последние несколько дня.

Матвей задумчиво почесал подбородок.

— И вы пришли к выводу, что Тени общаются посредством телепатии?

— Я же говорю, это всего лишь предположение, теория. Лично я думаю, что прежде чем Юдичев прикончил того детёныша, тот посредством телепатии или чем-то в этом роде показал своей матери образ своего убийцы, одним словом, дал ей понять кто именно убил его. — Маша вновь обратила свой взгляд к экрану планшета. — Трудно сказать как именно они это делают без тщательного наблюдения за ними и образцов с трупов.

— Обязательно поймаю тебе такого на следующий день рождение.

Маша ответила на сказанное слабой улыбкой.

— Знаешь, — начал осторожно Матвей, почесав затылок, — на самом деле я сюда не просто тебя навестить пришел.

— Ох, вот как? А для чего же?

— Можешь подняться со мной до третьего этажа? Там всё узнаешь.

Он ощущал как начинает запотевать от внезапно подступившего волнения.

— Эм… — Маша в растерянности посмотрела на Томаса, встретив его вопросительный взгляд, а затем обратно на Матвея. — Да, конечно!

В голосе норвежца послышалась вопросительная нотка, когда он обратился к Маше.

— Я скоро приду, — сказала она ему и приняла протянутую руку Матвея.

Когда они выходили, Томас выглядел ужасающе одиноко в огромном помещении лаборатории, и бросив в сторону норвежца взгляд, Матвей ощутил приятный прилив сил.

— Что это ты такое задумал, Матвей? — Маша стала оглядываться, будто убеждаясь, не следит ли за ними кто.

— Терпение, — он погладил кольцо в кармане большим пальцем, — ты все узнаешь. Могу лишь сказать, что зря ты пообещала Томасу, что скоро вернешься.

— Ты разыграл во мне любопытство…

Ступили на лестницу, стали подниматься. На стенах их встретили удивительно хорошо сохранившиеся портреты преподавателей университета и фотографии отличившихся студентов. Матвею казалось, все они следят за каждым его шагом сквозь время. Никогда он прежде не испытывал подобного волнения.

Кажется, с мерзляками и того легче.

— Слышал новость? — Она вдруг прервала нависшее над ними молчание. — Того мужчину, жившего над нами, перестали искать. Эрик вчера объявил о прекращении поисков.

— Вот как? И почему?

Они поднялись до второго этажа.

— Говорят, нет смысла искать труп. Вероятно он покончил с собой, просто вышел из квартиры никем не замеченный в одно ранее утро, дошёл до берега и спрыгнул.

— Вполне возможно. — Матвей почувствовал небольшое облегчение. Брошенный в воду труп мерзавца не давал ему покоя все эти дни, заставляя переживать за себя и Арину. — Эрик рассказывал мне, что в первые десять лет самоубийства здесь случались стабильно по нескольку раз в месяц. Не все смогли смириться с новым миром.

— М-да… — с горечью согласилась Маша. — Их можно понять.

Поднялись до третьего этажа.

— Нам до актового зала, — подсказал Матвей.

— Собираешься устроить мне небольшое выступление?

Матвей улыбкой встретил её предположение.

— Отчасти.

Дошли до конца коридора к массивным дверям. Матвей толкнул одну и та отозвалась протяжным скрипом, словно жалуясь на редких посетителей.

— После дам, — он пригласил её жестом зайти внутрь.

Актовый зал университета встретил их гулкой тишиной и прохладой.

Вдоль стен громоздились сваленные друг на друга стулья и старые парты — молчаливые свидетели бесчисленных лекций и собраний, бывшие здесь давным-давно. В воздухе витал особый запах: смесь пыли, старого дерева и арктической сырости, которая, казалось, пропитала даже толстые стены здания.

Высокие окна, занавешенные выцветшими шторами, пропускали тусклый полярный свет. В этом освещении зал казался застывшим во времени, будто законсервированным.

Маша ахнула и стала оглядываться.