— Забавно, весь университет вдоль и поперек изучила, а до этого места ноги как-то не дошли. Эх, мама бывало рассказывала мне про свои студенческие годы, как они сидели вот в таких залах, слушали разных учёных, приглашённых со всего мира. Даже не верится, что нечто подобное существовало еще каких-то полвека назад.

— Они здесь в основном складируют старые вещи. — Матвей пальцем провёл по толстому слою пыли, осевшему на подлокотнике стула. — Понимаю, место не самое привлекательное, но именно оно было мне нужно.

— Беляев, я сейчас помру от нетерпения. Ну чего ты такое удумал? Давай уже признавайся.

Он протянул ей руку.

— Пошли за мной.

Оба стали пробираться между рядами складированной мебели. Их шаги гулко отдавались под высоким потолком. Яркий солнечный свет просачивался через большие окна, освещая им путь. В углу притаились свёрнутые в рулоны географические карты, а рядом — потрепанный глобус, накренившийся так, будто Северный полюс внезапно решил поменяться местами с экватором.

Матвей выдвинул два стула и на один из них усадил Машу.

— Так, сиди тут, я мигом.

Под её любопытствующим взором он подошёл к стене, где виднелся металлический короб со свёрнутым экраном. Кряхтя от натуги, потянул за шнур — механизм отозвался недовольным скрежетом, будто просыпаясь от долгой спячки. Белая ткань с дырой в углу стала появляться над сценой, рывками опускаясь вниз. С каждым движением в воздух поднимались клубы пыли, переливающиеся в солнечных лучах.

Маша заворожённо наблюдала за появлением проекционного экрана.

— Ты знаешь кто такой Чарли Чаплин? — спросил Матвей, поглядывая не перекосило ли экран. Вроде все ровно.

— Нет. А кто это?

— Да я и сам не знаю. Но вот Лейгур говорит, что он чудесно подойдёт.

— Подойдёт для чего?

Матвей смолчал, осознав, что сболтнул лишнее.

Наконец экран занял своё законное место. Он отряхнул руки и критически оглядел результат своих трудов — белое полотно, пусть и с едва заметными пятнами и несколькими дырами, но все еще выглядело вполне пригодным для использования.

— Ну вот, половина дела сделана, — он обернулся к Маше с довольной улыбкой. — Теперь время магии.

Матвей подошёл к столу позади Маши и сдернул кусок полотна, под которым спрятал небольшой офисный проектор, поставленный на кипу старых книг.

— Знаешь, мы с Ариной неделю потратили, чтобы заставить его работать, — он нажал кнопку питания, и аппарат отозвался приветственной мелодией. — Я нашёл его прямо здесь, на складе среди всего этого хлама. Думал, безнадёжный случай, но Аринкин талант смог дать этой штучке второе дыхание.

Он склонился над проектором, подключил к нему старый планшет и ткнул пальцем в экран. Лампа аппарата неуверенно моргнула, затем загорелась ровным светом. Луч прорезал пыльный воздух и на белом полотне появилось изображение с экрана планшета и кучей значков всякого рода древних программ и приложений. Матвей был заранее готов и знал куда нажимать, поэтому без промедления нашёл необходимый видеофайл.

— Матвей… — Маша выглядела чересчур растерянной, глядя на экран и проектор, — а Эрик… Он не будет против того, что ты тратишь электричество на… Чарли Чаплина?

— Он в курсе, я предупредил его. К тому же мистер Чаплин не слишком жаден до электричества. Так, ну вот! Вроде все готово! А нет, гадство… Лизну забыл протереть. Вот, теперь порядок!

Довольный сделанным, он вернулся к Маше и сел рядом. В полумраке зала слышалось тихое гудение кулера.

На экране появилось черно-белое изображение с английскими буквами.

— Чарли Чаплин в фильме «Огни большого города»… — перевела Маша и взглянула на Матвея. — Ой-ёй…

— Что такое?

Ее кисть крепче сжала его руку.

— Должна признаться, я прежде никогда не смотрела кино. Только слышала о нём из рассказов матери с отцом.

— Я тоже, — ответил Матвей. — Ну значит настало время нам обоим это исправлять.

— Немного волнительно…

— Мне тоже.

Он сжал её горячую руку.

* * *

Время пролетело незаметно.

Пока шёл фильм они не обмолвились и словечком. Все их внимание заволок неуклюжий бродяга с добрым сердцем, пытающийся помочь слепой продавщице цветов вновь обрести зрение. Оба они смеялись в особенно весёлых сценах, где герой Чаплина пытался заработать денег, но наступали и такие моменты в фильме, когда обволакивающая их тишина становилась еще плотнее, и оба боялись даже пошевелиться, боясь нарушать магию кино.

Затем изображение ушло в затемнение, сменилось яркой надписью «THE END», а маленькие динамики дребезжали от грустного оркестра.

Матвей посмотрел на Машу и увидел в её глазах застывший блеск. Она продолжала смотреть на белое полотно, где еще минуту назад творилось волшебство.

Медленно она отпустила его руку, встала со стула и подошла к окну, выглянув в прорезь плотных штор.

— Всё в порядке? — спросил Матвей.