— Разрешаю. Но без лишней демонстрации силы, полковник. Нам не нужно, чтобы вице-адмирал решила, будто мы ее боимся или не доверяем.

— Так точно, — кивнул полковник.

Когда мы прибыли в ангар, шаттл Хромцовой уже завершил стыковку. Элегантный серебристый челнок с эмблемой вице-адмирала космофлота на борту выглядел инородным телом в нашем поврежденном ангаре. Следы артобстрела были повсюду — разорванные кабели свисали с потолка, оплавленные панели сверкали оголенными контактами, погрузочное оборудование было смято и искорежено взрывной волной. Несколько техников в защитных костюмах и роботов-помощников пытались восстановить самые критичные системы, но без капитального ремонта в доке «Афина» оставалась искалеченным исполином.

Трап шаттла плавно опустился, и в проеме появилась высокая фигура в безупречном мундире. Агриппина Ивановна Хромцова мало изменилась с нашей последней встречи — те же стальные глаза, тот же волевой подбородок, та же безупречная осанка. Разве что прибавилось седины в собранных в тугой узел волосах, да углубились морщины на лбу. Что ж, не только мне стареть…

Характерный едва заметный шрам, тянущийся от левого уголка губ к подбородку, по-прежнему придавал ее лицу суровое выражение — память о сражении при Александрии-3 тридцать лет тому назад. Тогда еще лейтенант Хромцова получила осколок в лицо при взрыве на мостике своего эсминца. По флотским легендам, ее оперировали четыре часа, но она отказалась от анестезии, чтобы продолжать руководить боем.

За Хромцовой спустились два адъютанта — молодые офицеры с настороженными лицами. Они держались на шаг позади своего командира, бдительно осматривая ангар. Я заметил, как их руки инстинктивно легли на кобуры личного оружия.

— Александр Иванович, — голос Хромцовой звучал ровно и спокойно, без тени напряжения, словно мы встретились на светском рауте, а не посреди охваченной войной галактики. — Рада видеть вас… живым.

— Взаимно, Агриппина Ивановна, — я шагнул вперед и отдал уставное приветствие. — Хотя должен признать, ваше появление стало для нас… сюрпризом.

— Уверена, что так, — в уголках ее губ мелькнула едва заметная улыбка. — Признаться, сама не планировала оказаться здесь в такой ситуации. Но жизнь, как известно, полна сюрпризов.

Она окинула профессиональным взглядом повреждения ангара, задержавшись на опаленной обшивке, искореженных механизмах и тускло мерцающих аварийных лампах.

— Надо признать, «Афина» держалась достойно, — заметила Хромцова с уважением. — Любой другой корабль давно превратился бы в космическую пыль под таким огнем.

— У нас отличный инженерный состав, — ответил я. — И превосходный старпом, который может заставить работать даже полностью мертвые системы.

— Полагаю, это капитан Жила? Я наслышана о его таланте.

— Именно так. Агриппина Ивановна, — я перешел к делу, — не сочтите за грубость, но все же… Что вы здесь делаете? И что означало ваше… вмешательство в наш конфликт с Суровцевым?

Хромцова огляделась по сторонам, оценивающе изучая ангар, полный техников и охраны.

— Полагаю, нам стоит переместиться в более приватное место для такого разговора, — сказала она тихо. — И да, я приму все меры безопасности, которые вы сочтете необходимыми. Понимаю ваше недоверие.

Я кивнул.

— Следуйте за мной. Полковник Дорохов обеспечит сопровождение.

Хромцова жестом приказала своим адъютантам оставаться в ангаре — еще один жест доверия, который я отметил, но предпочел пока не комментировать. Мы сели в лифтовую капсулу и направились к одному из малых конференц-залов верхней палубы «Афины».

По пути, когда мы вышли из лифта, Хромцова внимательно осматривала коридоры корабля, оценивая степень повреждений и эффективность аварийных работ. Ее опытный взгляд фиксировал детали, которые ускользнули бы от обычного наблюдателя — качество срочного ремонта, приоритеты в восстановлении систем, слаженность экипажа.

— Впечатляет, — произнесла она, когда мы остановились перед дверями конференц-зала. — За такой короткий срок привести корабль хотя бы в относительный порядок… Ваши люди действительно заслуживают всяческих похвал.

— Передам им ваши слова, — сухо ответил я, жестом приглашая ее войти.

Конференц-зал был одним из немногих помещений «Афины», почти не пострадавших в бою. Длинный стол из синтетического дерева, удобные кресла, голографические дисплеи на стенах — все осталось в рабочем состоянии. В обычное время здесь проводились совещания офицерского состава и планирование операций. Сейчас это было идеальное место для разговора.

Полковник Дорохов остался снаружи, но я заметил, как он незаметно для гостьи разместил у входа двух пехотинцев.

— Итак, — начал я, когда мы заняли места за столом, — повторюсь, Агриппина Ивановна. Что происходит? Почему вы остановили Суровцева, когда он был в шаге от нашего уничтожения?

Хромцова выдержала паузу, сцепив пальцы перед собой. Ее лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то, чего я раньше не видел — усталость? Решимость? Боль?

— Потому что я не верю, что убийство восьмилетнего императора и его сестры поможет стабилизировать ситуацию в Империи, — наконец произнесла она. — А именно такой приказ — негласный, разумеется — получил Суровцев от первого министра.

— Вы это утверждаете или предполагаете? — осторожно спросил я.

— Утверждаю, — ее взгляд стал острым, как лезвие. — У меня был… похожий приказ. Найти и «нейтрализовать угрозу». Формулировка, конечно, обтекаемая, но смысл предельно ясен.

— И вы решили его не выполнять, — это не был вопрос.

— Скажем так, я нашла способ