бархата, так что пока не виден был сад, остававшийся главным сюрпризом вечера. Но величественнее и великолепнее всего выглядела люстра.

Огромных размеров, из начищенного хрусталя, она висела в самом центре зала и ослепительно сияла, дыша богатством, освещая все огромное помещение. Конечно, здесь были и другие источники света, но они ни в какое сравнение не шли с люстрой, чьи сверкающие звенья слегка покачивались от сквозняка и мелодично позвякивали, словно вызванивая холодную и притягательную мелодию.

Пространство будто дышало вместе с нами. Даже просто находиться здесь казалось удовольствием.

– Какое-то безумие просто, – проговорила Диана, не способная отвести взгляд от люстры. – Я думала, наш отец деньгами сорит, когда дело доходит до поместья, но это… это просто…

– Что-то невероятное? – подсказала я, затаив дыхание.

– …просто что-то отвратительно вычурное и безвкусное.

– А по-моему, это искусство, – Стас указал пальцем на люстру. – Веет духом «Призрака оперы».

– Будем надеяться, что только духом, – хмыкнув, добавила Виола. – Не хватало еще такую громадину ловить, если начнет падать.

– Сплюнь! – Диана хлопнула сестру по обнаженному плечу, и Виола устало закатила глаза.

– Но я же сказала «если».

– И все равно сплюнь!

Виола притворилась, будто именно это и сделала.

Стас приник губами к моему виску:

– Эти вампиры…

– И не говори.

Мы прошли дальше внутрь, держась ближе к занавешенным окнам, в то время как другие гости охотно окружали столы с напитками и закусками. Удивительно, что кружили вокруг еды как голодные акулы именно родственники выпускников, а не они сами.

Знакомые лица все чаще мелькали в зале. Некоторые, как можно было судить по неровной ходьбе и алому румянцу на щеках, даже успели разогреться в номере чем-то тайно пронесенным на территорию центра. Взглядом я искала Татьяну и Никиту, но так и не находила, как и Дашу.

Началась церемония открытия вечера. Всем гостям официанты предлагали угоститься напитками из высоких бокалов, и я не отказалась освежиться сладким, отдающим мятой лимонадом.

В этот момент к диджейскому пульту подошел седовласый мужчина с внушительным животом, на котором ни за что не сошелся бы ни один фрак, взял микрофон и попросил минуту внимания. Он поблагодарил присутствующих за то, что они стали первыми посетителями спа-центра и разделили с ним столь важный в его жизни момент.

– Знаете, моя дражайшая супруга, – сказал он в микрофон веселым тоном и указал на элегантную женщину в облегающем платье, что держала одного ребенка, с сушкой во рту, на руках, пока второй застенчиво жался к ее ногам, – всегда мечтала жить в горах. Бродить по диким тропам, собирая редкие цветы, и дышать воздухом на просторе на высоте птичьего полета. Увы, жизнь, обстоятельства и один совершенно особенный человек крепко связали нас с этим городом. Думаю, многие собравшиеся здесь окажутся не против, если мы удостоим аплодисментами ангела-хранителя наших детей – доктора Владимира Смирнова!

Мужчина зааплодировал, и многие в зале к нему присоединились. Наиболее бурная реакция шла от гостей старшего поколения. Я успела поначалу растеряться, даже несмотря на то, что давно знала, каким образом Владимир заманивал богачей и их активы в Ксертонь – ценой возможного излечения их больных детей, но отдавать лавры доктору Смирнову вот так, при всех, казалось чем-то странным, неуместным. Неужели так много людей оказались в долгу у безумца Владимира, что в столь многолюдном зале подобный широкий жест благодарности не вызвал ни у кого вопросов? Как глубоко он погрузил свои длинные пальцы в самое сердце этого бедного городка, оставалось только догадываться.

Я отпила еще немного из бокала, надеясь, что холодный напиток прочистит мне голову, но увы, сделала это совершенно не вовремя: из толпы, расправив плечи, вышел сам Владимир и поклонился публике. Я поперхнулась на последнем глотке и принялась откашливаться. К счастью, звук утонул в чужих аплодисментах.

– Ты знал, что твой отец вернулся? – спросила я Стаса, не веря своим глазам.

Все стало ясно и без слов, когда я взглянула на Стаса. Он стоял как вкопанный и смотрел на отца, шокированный, как и я сама. Все дети Владимира переглядывались между собой, и было похоже, что никто не знал о возвращении доктора.

Насладившись аплодисментами, Владимир вернулся в толпу, оставшись в первых рядах, и со странной улыбкой смотрел на нас. Было нечто необычное в том, как он выглядел сегодня, но я не могла объяснить причину перемены. Светлые волосы, как и всегда, зачесаны назад. Мертвенно-бледная кожа. Белый строгий костюм, напоминающий цветом и фасоном больничную униформу, сидит идеально, подчеркивая размах плеч и сильные руки. И все же что-то изменилось. Вот только что?

Он напряженно наблюдал за нами. Триумф горел в его глазах, даже когда аплодисменты стихли. Одно его присутствие заставляло меня нервничать и ждать подвоха, и ребята выглядели не менее взвинченными. Наверняка они гадали о том же, о чем и я: лишился их отец уже окончательно ума или же проклятье слабокровных отсрочило это несчастье еще на один день?

– Я смог подарить шанс на иную жизнь своим детям, но так и не смог устроить своей жене жизнь, которую она заслуживала, – продолжил седовласый мужчина во фраке. – Но сегодня я перенес кусочек гор сюда и дарю его не только своей жене, но и всей Ксертони. Я хочу, чтобы вы разделили это прекрасное мгновение вместе с нами. – Мужчина с подчеркнутой нежностью посмотрел на свою жену и детей и, протянув к своей избраннице руку, торжественно произнес: – Моя дорогая, моя любимая Людмила, я не смог подарить тебе горы, но я дарю тебе этот волшебный сад серебристых эдельвейсов, как и свою любовь!

Откуда ни возьмись, зазвучали духовые инструменты. Двое официантов резко потянули за шнуры у выхода в сад, и бархатная драпировка разошлась в стороны, открывая двустворчатые кованые двери – искусно переплетенный железный узор. Пусть этот густой орнамент и оставлял большую часть вида скрытой, даже того скромного фрагмента, что гости увидели, хватило, чтобы все замерли.

Двери медленно открылись, приглашая пройти в сад. Он напоминал зимнюю сказку посреди теплого лета. Эдельвейсы были удивительными цветами. Их листья и соцветия серебрились, как покров снега в ночь при полной луне. В воздухе витала пыльца, весело кружась, подгоняемая потоками ветерка. Куда ни взгляни, всюду росли эдельвейсы, вплетаясь в ветви ползучих изгородей.

Это было невероятно. Это было невозможно.

Весь сад искрил магией, что поддерживала нереальную картину, сон наяву, на радость гостям. Подобного нигде и никогда никто не увидит. Поистине чудо природы, которое любой, кто не прикоснулся к тайному знанию, не смог бы объяснить.

Гостям позволили побродить по саду, наслаждаясь видами. Мы со Стасом начали