такой силой, что барона буквально смело со стула и впечатало в стену. В боку что-то отчетливо хрустнуло.

— Ах… — Притворно жалостливо покачал головой толстяк. — Не будь вы явно не в себе, я бы счел это неуважением. А неуважение к старшему дознавателю конгрегации вещь довольно опасная… К сожалению, беседа с вами полностью утвердила меня в мысли о том, что ваш разум не выдержал свалившихся на него испытаний. Все эти рассказы, про древние артефакты времен разлома и гибридов… Путанность показаний… О нет, вы не лжете, вы искренне верите во всю эту чушь. Все признаки налицо. Ясность мысли оставила вас и судя по всему этот процесс необратим… Я то в этом понимаю. Насмотрелся. Вы не поверите, столько якобы еретиков и малефиков на поверку оказываются простыми сумасшедшими. К счастью для нас всех, милостью его святейшества и согласно законам, матерь наша церковь, всегда проявляет снисходительность и протягивает руку скорбным умом. По крайней мере, вы не сгниете в долговой яме барон. Личным распоряжением его святейшества епископа Подзимья, Ислева и Котербери, Винсента Д'Афруа, все ваши долги перед гильдией торговцев выкуплены и аннулированы. Ваши земля и имущество переданы во владение церкви всеблагого Создателя. Ваш замок будет использован в качестве аванпоста ордена Наследников Белого пути. Ваши люди допрошены, признаны невиновными и отправлены в отдаленные монастыри для покаяния и очищения. Через десять лет им будет дарована свобода. А что касается вас, господин барон… — Театрально вздохнув человечек неожиданно вскочил со стула и подавшись вперед расплылся в широкой ухмылке. — Если честно, именно такие моменты и делает мою службу столь прекрасной. — Неожиданно выпучив глаза прошипел он широко улыбаясь. — Я, кровь от крови клошаров Лютеция, грязь под ногами самого ничтожного из благородных, милостью Создателя решаю сейчас вашу судьбу. — В глазах толстяка блеснуло плохо скрываемое злорадство. — Что же мне с вами сделать? Посадить на кол? Облить горячим освященным маслом? Четвертовать, колесовать, утопить… Или просто повесить? У вас нет предпочтений господин барон? Нет-нет. Не отвечайте, это был риторический вопрос… К сожалению, Его святейшество попросил быть с вами предельно милостивым. Уж не знаю почему. А если Его святейшество просит… Брат Леонард. Выпорите этого безумца проволочным кнутом и выбросьте вон. Трех ударов будет достаточно, мы же не хотим его смерти? Нам ни к чему лишняя обуза.

— Большой кнут или малый? — В глоссе паладина не было ни тени эмоций.

— Малый. Вы приговорены к лишению права на владение землей с сохранением имени рода и статуса благородного. — Раздраженно поморщился толстяк после некоторой паузы. — После порки поставь ему клейма на кисти рук и пожалуй, плечо… Нет… на грудь. И проследи, чтобы все было хорошо прогрето. Мы ведь не хотим все переделывать, правда?

— Как прикажете. — Чуть заметно поклонился паладин.

— Хотите что-то сказать? — Улыбнулся толстяк скорчившемуся на полу все еще силящемуся вздохнуть Августу.

— Вы… Вы все знали… — Голос юноши сорвался превратившись в задушенное блеянье. — Заранее знали. И… просто… ждали?

— Ну конечно, ваша светлость. — С довольным видом всплеснул руками толстяк. С того момента как вы начали закупать лиственничный брус для крепежей штреков. С того самого дня, как получили первую консультацию у цеха Ислевских рудничих. С того момента как начали закупать горнодобытческий инструмент. Люди конгрегации есть везде, господин барон. И не стоит надеяться, будто что-то скроется от нашего взгляда. Каждое преступление оставляет за собой финансовый след. Лиственница. Железные кирки. Горные фонари. Насосы для откачки воды. Большие меха для прокачки воздуха в дальние штреки. Буры. Довольно странный набор для строительства замка… Сложить два и два было не так уж и сложно. Оставалось только немного покопаться в архивах. — Толстяк звонко прищелкнул пальцами. — И еще, барон. Небольшой вам совет. Добрый совет. Из уважения к вашему… простодушию и честности. Давайте пропустим все эти патетические речи про то, что я за то я еще поплачусь за свои поступки и все такое. Будьте довольны, что сохранили статус благородного происхождения и жизнь. Епископ чрезвычайно мягкосердечный человек и терпеть не может лишнего, по его мнению, кровопролития. К тому же объяви мы вас еретиком, в кругах местной аристократии опять появятся недовольные, а нам не нужна лишняя шумиха. Правосудие церкви не любит лишнего внимания. Как и деньги. Так что вы везунчик, барон. Страшный везунчик. Решай я, вы бы еще пару месяцев назад повисли на воротах этого замка. Как урок и назидания другим аристократам. Церковь нельзя обманывать. Уходить от уплаты церковной десятины, не выделять ей долю в доходных делах, это саботаж. Диверсия подрывающая сами основы империи. Так что к вам проявлена просто неслыханная милость. Создатель любит каждого. Но если вы хоть на мгновенье возомните, что с вами поступили несправедливо и решите мстить или каким либо образом мутить воду… Вы познакомитесь с жесткой любовью… И скорее всего, окажетесь на костре. Или еще, в какой нибудь неприятной ситуации. Так вот. Мой вам небольшой совет, если позволите. Вы крепкий молодой человек. Наверняка вас учили обращаться с оружием. А в Контрбери и Ислеве идет дополнительный набор в отряды ловчих. Матери нашей защитнице Церкви всегда пригодятся смелые молодые люди. Клеймо это шанс, барон. Шанс начать новую жизнь. Шанс послужить империи. Получить искупление. Что-то начинается, что-то кончается. Начнете с первого круга доверия, а там… кто знает. Впрочем, я вас не неволю. Это ваш выбор. Можете попробовать себя в чем-то другом. Говорят, в Ислевских борделях имеется неплохой спрос на смазливых мальчиков. Вы, конечно на мой вкус, несколько староваты, но кто знает, кто знает… Знаете, господин барон, лично я считаю, что Спаситель-Император даровал каждому человеку свою судьбу и свое место. И я искренне считаю, что место такого благородного ублюдка как вы в сточной канаве. Надеюсь, вы там и закончите. — Поковыряв в ухе толстым, как разваренная кантонская колбаска пальцем, толстяк повернулся к паладину. — Брат Леонард… Мне кажется барону уже пора. Как я вижу, он порядком устал от нашего общества.

* * *

Закат цвета запекшейся венозной крови неторопливо захватывал небосклон. Растекался в вышине размытыми красными струями, метил щедро замешанном на меди золотом, ошметки низко летящих облаков, и окрашивал кроны сосен в глубокий багрянец, суля его зрителям сырую и холодную ночь. На его фоне мутноватая вода лесного ручья казалось почти черной. На берегу потока потрескивал небольшой костерок. Над огнем на воткнутых в землю прутиках чуть слышно шипя и недовольно потрескивая, запекалось несколько не слишком крупных рыбешек. Поставленный прямо на угли небольшой носящий на себе множество отметин и небрежно