не досидев в нем немногим больше двух недель до пятилетия, в сопровождении «премьера» Лонг Борета, свиты из высшего офицерства навсегда покинул Лон Нол. В тот момент он находился в достаточно ясной памяти, чтобы не оставить впечатления о своем «отбытии» как о паническом бегстве. Говорят, Лон Нол даже улыбался, стараясь приободрить своего преемника на посту «президента» — председателя сената Сау Кхам Кхоя во время трогательной церемонии «передачи полномочий».

Поднявшись с Почентонга, президентский самолет взял курс на Утапао. Оттуда беглецы транзитом через Индонезию проследовали на Гавайские острова. В тот же день сложил оружие последний гарнизон марионеточного режима на Меконге — Неаклуонг.

Затем пномпеньцы стали свидетелями эвакуации американского посла Джона Гаптера Дина, человека, сыгравшего постыдную роль в развитии многих трагических событий в Кампучии. 11 и 12 апреля на 36 вертолетах под охраной 350 морских пехотинцев были вывезены оставшиеся 82 гражданина США. Вместе с ними покидали Пномпень 159 кхмеров — деятелей марионеточной администрации, в том числе и Сау Кхам Кхой. Описание этой пожарной операции под кодовым названием «Игл Пул» корреспондентом «Нью-Йорк тайме» Сиднеем Шенбергом стало хрестоматийным.

«Вертолеты, спускающиеся с небес, и вооруженная до зубов морская пехота, с каменными лицами охраняющая эвакуированный персонал посольства, хотя никто на него не посягает, и любопытные лица камбоджийцев, наблюдающих другое зрелище, совершенно непонятное им,— военная полиция сразу же после отъезда американского персонала досконально обыскивает их квартиры,— все это, пожалуй, служит справедливой эпитафией к американской политике в Индокитае...

После того как они в течение пяти лет помогали правительству, которое они презирали, и вели войну, о которой было известно, что она безнадежна. Соединенным Штатам нечего показать миру, кроме грустной картины эвакуации с послом, выносящим в одной руке американский флаг, а в другой — свой гигантский чемодан. Но есть миллион убитых и раненых камбоджийцев (седьмая часть населения), есть сотни тысяч беженцев, которые живут в лачугах, опустошенная страна, дети, умирающие от голода, и плотники, наловчившиеся сколачивать гробы из ящиков, в которых транспортировались боеприпасы».

...ДЕСЯТИКИЛОМЕТРОВЫЙ путь, ведущий от ворот Почентонга до роскошных тенет «Чамкармона» через весь город, когда-то называли «дорогой шествий». В иные времена по нему двигались яркие праздничные карнавалы, звучала ритуальная музыка, танцовщицы демонстрировали неповторимые движения рук, королевские слоны несли сказочных и настоящих принцесс. В не столь давние времена по этой же дороге полпотовцы гнали на смерть тысячи людей. Следов былых шествий не осталось. Так же как не осталось следов проходивших здесь и бежавших из Кампучии разного рода миссионеров, колонизаторов, временщиков и марионеток.

Новой жизнью живет теперь Почентонг, снова ставший международным аэропортом. На его поле стоят серебристые «Ту-134», «Як-40», вертолеты кампучийской авиакомпании. В стенах «Чамкармона» представители подлинно народной власти принимают иностранные делегации, устраивают приемы по случаю национальных праздников и годовщин. Над его крышей развевается красный флаг с пятью золотистыми башнями Ангкорвата.

Летим в Баттамбанг

СИЗАЯ вуаль утреннего тумана недвижно висела в сонном небе, и поднимавшееся оранжевое солнце, похожее на раскаленный гонг, как-то робко, издалека вонзало в нее свои золотистые лучи, будто боясь разбудить и нарушить покой пномпеньских окрестностей. Коротки, неуловимы такие минуты в жизни восточных городов, когда истекают последние мгновения безмятежного общего сна, вокруг еще властвует глухая тишина, и ее только начинают лениво тревожить горластые петухи. Прямо как у поэта: своей дремоты превозмочь не в силах воздух...

И сам ты в эту пору, на стыке тьмы и света, сна и бдения, толком не знаешь, превозмог ли тупое дремотное состояние или еще пребываешь в пленительном забытьи, и эти дома, мелькающие по сторонам улицы, шлагбаумы и ржавые бочки, перегородившие дорогу при выезде из города, постовые с автоматами наперевес, пустынное шоссе — все это лишь картинки вчерашнего дня, явившиеся тебе в навязчивом видении минувшей ночи.

Но через мгновение ты очнулся, все стало на свои места, и, избавленный от всякой мистики, обрел способность к восприятию объективной реальности, нисколько не сомневаясь в ее существовании. Прозрение наступает неотвратимо и внезапно вместе со столь же внезапным оживлением. Откуда-то взялись на обочинах торговцы напитками и сладостями, уличные брадобреи, астрологи и предсказатели, погонщики слонов и рыночные носильщики, оглушительные моторикши и агитационные фургоны с громкоговорителями на крыше, выводки поросят на мостовых центральных улиц и дворники с бамбуковыми вениками. Тишина, притуплявшая восприятие, лопнула, как пузырь, а весь этот шум-гам не затихал будто уже сто лет.

В один из таких дней мы покидали Пномпень и отправлялись в Баттамбанг, дальше к западной границе Кампучии, в места боев с бандами полпотовцев, в районы, наиболее часто упоминаемые в информационных сводках о нарушении воздушного пространства НРК таиландскими самолетами, где в нескольких километрах по ту сторону границы базируются военизированные формирования кхмерской реакции, удерживаются в палаточных лагерях тысячи кампучийских беженцев, где проходит передняя линия огня и идеологической борьбы за умы, за сердца людей, повидавших на своем веку и иноземные нашествия, и опустошительную войну, и ужасы полпотовского террора, испытавших страх, отчаяние, голод, духовную опустошенность.

Трудно представить себе истинное положение вещей, не повидав своими глазами того, что происходит в окрестностях Баттамбанга, второго по величине города Кампучии. Не случайно многие журналисты, стремящиеся понять суть кампучийских событий, в первую очередь пытаются выйти за пределы министерских зданий Пномпеня и добраться до западной границы.

Как-то перед отлетом в Пномпень мы сидели в ханойской гостинице «Тхонгнят» с корреспондентом венгерского агентства МТИ Иштваном Залаи, который только что вернулся из поездки в Баттамбанг на машине. Наши корпункты располагались на одном этаже «Тхонгнята», и каждый из нас, по сложившемуся обычаю, не имел права пройти мимо, не заглянув и не рассказав что-нибудь интересное из очередной командировки. Иштван профессионально делился впечатлениями, сообщил много занятных подробностей, но советовал самому навестить те края. При этом отговаривал ехать на машине. Дорога скверная, говорил он, светового дня не хватит добраться, придется ночевать в Пурсате.

Если будет возможность воспользоваться другим видом транспорта, не надо ее упускать.

К моему счастью, такая возможность представилась. В пномпеньском МИДе, куда я обращался с просьбой организовать поездку, мне резонно отвечали, что с их стороны нет никаких возражений. Надо только обратиться в министерство обороны, чтобы дали охрану, сам я должен подготовить надежный «джип», взять запас горючего, внести деньги на сопровождающих, и можно ехать хоть завтра. Путь открыт!

Но на сей раз мне не потребовалось заниматься ни поисками «джипа», ни добычей горючего, ни сборами команды сопровождения. В Пномпене в то