сделок купцов на рынках чужих для них стран, число которых увеличивалось с каждым годом, делали нецелесообразными дальние торговые поездки. Иное дело — море, путь венецианцев, на котором нет таможен.

Однако изложенные выше рассуждения во многом базировались только на логике, поскольку недоставало свидетельств источников. Вот здесь и пригодилась карта находок галицких монет на юго-восток от Львова. Она свидетельствует о том, что уже в XIV―XV вв. торговля носила, так сказать, эстафетный характер. Галицкие монеты находили не далее Молдавии. Наталкиваясь на южных дорогах (хотя и в меньшей мере, чем на западных) на всяческие ограничения, прежде всего таможни и дорожное принуждение, галицкие купцы предпочитали сбывать свои товары на промежуточных торгах, то есть в Сучаве и Белгороде. Точно так же итальянские купцы из Кафы и Судака не ездили далее молдавских городов. В Крыму ни разу не были найдены галицкие монеты, а в Галицкой земле — крымские, что убедительно свидетельствует о посредническом характере галицко-крымской торговли.

Безусловно, роль Сучавы и других молдавских городов не ограничивалась посредничеством в галицко-крымской торговле. Из письменных источников известно, что торговля между Молдавией и Галицкой землей со временем, где-то в середине XV в., начинает преобладать над галицко-крымской. Особенно больших размеров достигает торговля скотом, воском, кожей.

В XIV―XV вв. Львов был в свою очередь одним из главных посреднических рынков в торговле между Востоком и Западом. Здесь заключались крупные торговые соглашения. Из Львова в Краков, Познань, Вроцлав, Торунь и другие города Средней Европы гнали большие партии скота, везли меха, хлеб, мед, воск, древесину, ремесленные изделия, а также восточные товары: бархат, драгоценности, вино, перец, шафран и т. д. Из городов Западной Европы во Львов поступали сукна, одежда, оружие и другие металлические изделия.

Львовские купцы редко ездили на Запад, однако чаще, чем о том говорят письменные источники. А узнали мы об этом благодаря находкам галицких монет в Польше. Начиная со времени вступления на престол короля Владислава Ягайла (1386 г.) Галицкая земля теряет остатки прежней автономии. Польские монеты проникают на ранее недосягаемый для них галицкий рынок. Но одновременно происходит и обратный процесс — галицкие монеты вливаются в денежное обращение Польши. В ряде случаев они заносились туда галицкими купцами, бывало, что и польскими. Главное же, что эти находки отмечают пути галицких товаров в Польше.

Долгое время ученые считали, что левантийские (восточные) и восточноевропейские товары поступали на рынки Фландрии и Северной Германии из Галицкой земли только через Краков и Вроцлав. Однако кое у кого возникали сомнения: почему для этого не использовался более прямой путь через Познань? Ведь и для купцов он был значительно более выгодным вследствие меньшего количества таможен на нем по сравнению с краковским и вроцлавским путями. Тем не менее письменные источники почти не упоминают о львовско-познаньских торговых связях. Известный исследователь познаньской торговли Л. Кочи утверждает даже, что до конца XV в. между Львовом и Познанью не было прямого торгового обмена. Он установился якобы в начале XVI в., когда познаньским купцам посчастливилось пробиться на львовский рынок, минуя Краков.

Решающее слово здесь сказала нумизматика. Половина всех известных нам на территории Польши кладов с галицкими монетами найдена в районе пути Львов — Познань, следовательно, галицкие товары и, возможно, купцы двигались этим путем по крайней мере в начале XV в. А вблизи очень важного международного пути Львов — Краков найден лишь один клад с галицкими монетами — припоминаете, что львовских купцов не пускало на запад через Краков действие складского права в абсолютной форме? Так нумизматическая наука помогла отбросить мысль об исключительно пассивном характере торговли Галицкой Руси с Польшей. Галицкие монеты принимали активное участие в денежном обращении ряда польских земель, свидетельствуя тем самым об обоюдных экономических контактах.

Возвратимся теперь к Сосницкому кладу и посмотрим, как повлияла на его состав экономическая жизнь, прежде всего торговля Киевской земли конца XIV — начала XV в. При изучении клада мы в малой мере можем опираться на показания письменных источников, так как они разрознены и немногочисленны. Наши выводы построены главным образом на нумизматическом материале, а потому неминуемо страдают определенной односторонностью.

Мы уже отмечали, что качественный состав Сосницкого клада типичен для денежного обращения своего времени, а вот о количественном этого нельзя сказать. Ведь в кладе преобладают монеты Владимира Ольгердовича, их там более 90 %. На формировании Сосницкого клада отразился какой-то случай. Его владелец по неизвестным нам причинам имел при себе необычайно большое количество монет Владимира (может быть, клад спрятан управляющим монетного двора?). Не противоречит ли это положению, согласно которому клады отражают закономерности современного им денежного обращения? Совсем нет. Каждая наука, изучая закономерности, не может отбрасывать влияние случайностей на развитие тех или иных явлений. К тому же основные типы монет этого клада (киевские, татарские, польские, литовские) характерны для украинского денежного обращения XIV―XV вв.

Роль монет Владимира Ольгердовича в денежном обращении Украины XIV―XV вв. была довольно скромной. В основном находки этих монет сосредоточены на территории современных Киевской и Черниговской областей. Отсутствие монет Владимира в кладах Галицкой земли, Подолья, Волыни свидетельствует, что они употреблялись в большинстве случаев на торгах Киевского и Черниговского княжеств. Все другие монеты Сосницкого клада (татарские, польские и литовские) курсировали на рынках целого ряда украинских земель XIV―XV вв. Особенно были распространены татарские дирхемы, которые встречаются почти на всей территории Украины. Польские и литовские мелкие монеты (денарии) употреблялись главным образом на Волыни и Подолье, но, как показывает состав Сосницкого и некоторых других кладов, заходили и на Полесье.

Особый интерес вызывает татарская монета с клеймом князя Олега, которая имела хождение на Рязанской земле, где он правил (табл. IV, 2). На основании одного экземпляра, наличие которого в кладе может быть случайным, трудно утверждать о каких-то связях между Киевским и Рязанским княжествами в конце XIV в., однако определенные основания для этого есть. Из письменных источников известна ориентация Владимира Ольгердовича на тверских князей в борьбе за отделение Киевской земли от Литвы. В 1385 г. Владимир выдал дочь за княжича Василия, сына тверского князя Михаила Алексеевича. Несомненно, дала себя знать старая дружба: отец Владимира Ольгерд был женат на тверской княжне Ульяне (Владимир — сын от другой жены), в союзе с тверским князем трижды ходил на Москву (тогда происходила ожесточенная борьба за первенство в Центральной Руси между московскими и тверскими феодалами). Возможно, рязанский купец — а в те времена на купцов обычно возлагали дипломатические поручения — занес с собой на Украину монету, которая употреблялась на его земле.

Заслуживают внимания слитки серебра — монетные гривны в украинских кладах второй половины XIV в. Хотя «безмонетный