нуждалось: всё это видно было невооружённым глазом. Ребята разрешили мне подёргать ручки, восхититься дивным столом, который перемещается по двум осям. Стол на стерлитамакском станке действительно заслуживает всяческих похвал. Понял я: вот она, моя мечта, это именно то, чего я хочу! И мы перешли к коммерческой части нашей беседы.

В присутствии обоих заводских инженеров я изложил даме из коммерческого отдела завода суть своего предложения: «Денег у меня сто пятнадцать тысяч рублей. И всю эту сумму я готов заплатить за станок СС700М, и забрать его по окончании выставки прямо со стенда. По прайсу он стоит совсем других денег, но обсуждать цену бессмысленно, так как от обсуждения у покупателя, то есть у меня, денег не прибавится. Согласны продать – я побегу за деньгами. Не согласны – просто скажите “нет” и разговор окончен». Представители завода посовещались и согласились на предлагаемые условия. У меня до сих пор хранится договор купли-продажи, выданный мне вместе со станком, в котором указана цена изделия «станок хонинговальный СС700М – 210 тысяч рублей», с оговоркой, что «данная цена может быть пересмотрена сторонами в процессе совершения купли-продажи». Условия пересмотра ничем письменно не ограничены. Вот такое торжество свободы договора, здравого смысла и насущной необходимости в условиях неопределённости над «рациональным правом»…

На тот момент моя мастерская располагалась в Выхино, в небольшом автосервисе, в котором и началась моя «автобиография», – до Выхино я, будучи студентом, трудился по ряду иных специальностей. Мастерская занимала небольшую комнатку, примыкавшую к сервису на территории автостоянки. Меня сильно удивила реакция моих недавних коллег из автосервиса, когда я поделился радостью от удачной покупки станка. Ребята мой энтузиазм не поддержали. Общее мнение было таким: «Ну ничё себе, сколько ты денег за станок отвалил! Лучше бы машину купил!» Действительно, машина в советской системе ценностей была высшим приоритетом. И за сто пятнадцать тысяч рублей в 1992 году вполне можно было купить жигуль в приличном состоянии. Но мне хотелось станок! Тем более что жигуль у меня уже давно был.

И вот станок был приобретён и привезён на эту же автостоянку в Выхино. Его сгрузили на свободное место на открытой стоянке, самое неудобное для автомобиля. Но, поскольку выезжать и парковаться станку не требуется, он был сгружен туда автокраном и благополучно простоял там всю зиму, всю весну и часть лета – пока я копил деньги и искал подходящее помещение для установки приобретённого станка и дальнейшей работы. Замечу, что стандартная советская упаковка станка представляла собой крепкий, добротный, крытый рубероидом ящик – практически сарайчик. В такой упаковке СССР привык отправлять свои станки хоть в Африку, хоть в Антарктиду. В этом вот деревянном контейнере станок спокойно и безопасно ждал своего часа. Сейчас при заказе оборудования из Европы поставщики «экспортную» упаковку предлагают оплачивать дополнительно, и отнюдь не по копеечной цене. Думаю, что упаковка, аналогичная по качеству советской, вообще шла бы по цене недвижимости. А тогда это считалось нормальной бесплатной опцией.

Поиски помещения заняли порядка полугода, и где-то ближе к осени девяносто третьего мне удалось найти помещение в аренду. Это было довольно непросто. Все предприятия ещё находились в государственной собственности. Заключать арендные договоры большинство из них не имели права, а уж тем более опыта и зачастую желания. Многие предприятия были обременены требованиями пропускного режима, секретности, и «руководящие товарищи» того времени испытывали большое недоверие к новым «кооператорам» и «коммерсантам». А то, что нашим потенциальным заказчикам необходим был свободный доступ к нам, дополнительно усложняло нашу задачу. Наличие проходной, а ещё суровой бабушки, готовой бдительно охранять потенциального арендатора от клиентов и от заказов – а соответственно, от дохода, тогда было обязательным атрибутом немногих доступных для аренды помещений. В итоге я с немалым трудом нашёл площадь в аренду у молодой коммерческой организации – шиномонтажа.

«Механика» на улице Трофимова

Шиномонтаж располагался в цокольном этаже жилого девятиэтажного дома на улице Трофимова. Под цокольным этажом был ещё подвальчик. Чтобы спуститься в подвал, нужно было пройти два марша лестницы и длинный узкий коридор. Окон во внешний мир в подвале не было. Затащить в подвал что-либо было крайне неудобно. Пол был покрыт неровной, пылящей цементной стяжкой. Высота потолка – примерно два тридцать. Но у этого помещения были и свои преимущества. Во-первых, легко находимый адрес, три минуты ходу от метро, и во-вторых, общая клиентская зона с шиномонтажом, куда приходили клиенты с колёсами, с ключами, с зонтами, с каким-то ещё мелким металлоремонтом, – и в этой зоне, в придачу к квадратным метрам подвала, нам предлагалось окошко для приёма-выдачи заказов. В общем, комбинация факторов была выигрышная. С владельцами «свежеприватизированного» шиномонтажа мы достигли соглашения по условиям аренды, переехали туда и прожили там несколько весьма насыщенных лет, мирно соседствуя с шиномонтажниками, о которых сейчас даже вспоминается с теплотой. Где сейчас эти ребята, не знаю… Насколько мне известно, непотопляемый, всегда рентабельный шиномонтаж-металлоремонт «на Трофимова» сгубили разногласия между приватизировавшими предприятие акционерами.

Самой технически сложной задачей при переезде было привезти и дотащить до места монтажа тот самый хонинговальный станок С700М, купленный мною на выставке. Целиком он в помещение ну никак не проходил – ни по весу, ни по габаритам. Поэтому свежекупленный станок пришлось разобрать: отсоединить колонну, затем качающуюся кулису, или «голову», как её сейчас принято называть… Самой тяжёлой частью была чугунная станина, а всё остальное реально было затащить совокупными усилиями двух-трёх человек. Для того чтобы опустить станину и другие железяки в лестничный проём, было на скорую руку сделано некое подобие тельфера, то есть с разрешения владельца в бетонном козырьке заднего крыльца просверлено два отверстия, туда стремянкой закреплён двутавр двенадцатого сечения, второй точкой опоры импровизированной кран-балки стала П-образная рама, которую я быстренько нарисовал и заказал изготовить в мастерской на Шоссейной улице. Соответственно рама приехала на легковушке, двутавр – на крыше опять-таки легкового автомобиля, взята ручная таль грузоподъёмностью всего-то пятьсот килограммов, и всё это было смонтировано посредством резьбовых соединений при помощи друзей-соратников-помощников, с которыми я работал ещё в студенческие времена в «банде вольных механиков», занимаясь восстановлением (ужаснитесь, технологи!!!) изношенных иномарочных ШРУСов (шарниров равных угловых скоростей).

Люди и лица

Памяти Николая Никитовича Мишина

…С дядей Колей Мишиным меня познакомили в конце восьмидесятых годов ребята из мотокоманды ЦСКА. Прославленный гонщик, многократный чемпион Союза, призёр Европы Валерий Николаевич Катомин привёз меня на автобазу мебельных фургонов на Рязанском проспекте, завёл в механический цех. Показал