Торопиться не надо. Смилостивится – значит, отвлечётся на пять минут и отдаст тебе заказ, а если нет… Домино – священное время, дыши ровно, жди терпеливо. Вот закончат мужики играть – займутся твоими проблемами. Но это так, лирическое отступление. Поразмыслив над нашей бедой, Николай Никитич предложил следующее: «Парни! ШРУС – что жигулёвский, что аудюшный – они по геометрии примерно одинаковы. Поэтому гляньте-ка сюда, что я вам предлагаю: вот я тут шлицевой валик-то взял аудюшный, а внутренности “гранаты” с шарниром равных угловых скоростей взял москвичевские. Посадочные размеры москвичёвского подогнал под “Ауди”, благо есть образец, с чего эти размеры снять, а вот здесь – по центру – сделал аккуратное посадочное место. Посадку выточил на донорском шлицевом валике от импортного ШРУСа. Посадку сделал по двум диаметрам. Аккуратненько в центрах с натягом прессанул. Предварительно сделал разделку под сварку – вот здесь внутри и вот здесь снаружи. Значит, так, мальчики: берёте эту железяку и чешете к хорошему сварщику. Например, в лабораторию экспериментальных сварочных работ. Сначала ставите три точки под сто двадцать градусов – чтобы при дальнейшей сварке не повело, – потом провариваете по тем диаметрам, на которых я сделал сварочную разделку. Для того чтобы не убить термообработку, берёте рукавицу брезентовую, смачиваете её обильно под краном, запихиваете её внутрь “гранаты” и только после этого аккуратненько обвариваете. Как охлаждать, вам сварщики подскажут. В воду не швыряйте! Пускай остынет на воздухе. После того как с этим справитесь, опять айда ко мне сюда». После того как железяка слегка остыла, ещё «сильно тёплую» я привёз её обратно к Николаю Никитичу. Он её поставил аккуратненько в станочек, покрутил её, поджал центриком, убедился, что изделие нигде не повело, что проварили его весьма качественно. С внутренним швом не стал делать ничего, потому что он при сборке закроется механизмом ШРУСа. Наружного сварочного шва слегка коснулся проходным резцом – так, что его перестало быть видно.

Это была магия. Полдня назад у меня в руках был изношенный и поломанный ШРУС «Ауди». А теперь – внешне новый ШРУС «Ауди», в котором внутри был абсолютно работоспособный москвичёвский (донором был тогда «Москвич-2141») отечественный ШРУС. Железяка вполне боеспособная.

Я её смонтировал. Екатеринбургские спортсмены заплатили мне неприлично много денег, ну просто неприлично много! Я, когда калькулировал цену – а делал я это буквально при них, потому что не успел подготовиться к их визиту заранее, – вынужден был считать вслух. То есть: «Ребята, оригинальный буржуйский ШРУС стоит триста долларов, этот – понятно, что этот не оригинальный, здесь я вам, наверно, сделаю скидочку раза в три от цены оригинала…» Но я же хотел сделать ещё и вторую скидочку, однако не успел договорить. Они услышали про цену и скидочку, и отслюнявили мне рублями сто баксов, что было по тем временам очень хорошей месячной зарплатой очень нехилого специалиста. Это была другая реальность. На сто долларов могла жить семья. Большая. Месяц. Богато. Ни в чём себе не отказывая!

Я сильно порадовался. Поблагодарил ещё раз мысленно дядю Колю Мишина. А потом подумал, что износ ШРУСов – это процесс естественный и неостановимый, а в условиях, когда никакие запчасти к нам через пока ещё железный занавес не доходят, он становится глобальной проблемой для владельца. Соответственно, ШРУСы нужно снимать, восстанавливать по технологии, предложенной дядей Колей Мишиным, – ну и зарабатывать на этом… например, те же самые сто долларов. А так как машины со сломанными ШРУСами становятся недвижимостью – то есть приехать сами на установку они не могут, поскольку ездить не могут вообще, а службы эвакуации тогда в Москве и в России не было совсем, – то нужно выезжать к клиенту.

Учился я тогда на пятом курсе, а общага была – семнадцать этажей, и народу, который хотел бы зарабатывать какую-то копейку и при этом умел работать руками, в общаге было, слава Богу, много. Буквально в течение месяца собралась банда. Коля Ряжских, Женя Петров, он же Биг Джон, Славка Харламов, Денис Нужнов, Сергей Фатеев, Рустем Шарипов – ну и ещё несколько участников концессии. Вся эта пёстрая публика по утрам весело разъезжалась выдёргивать ШРУСы из замерших в сугробах иномарок – в гаражах, на стоянках, где угодно. Поддомкратить машину, подлезть под неё и открутить ШРУС более или менее нормальный студент способен в течение двадцати минут. После этого человек уезжал, а через сутки возвращался к клиенту с готовым к работе ШРУСом.

Стодолларовые бумажки сыпались на нас просто золотым дождём. Каждую пятницу вечером банда собиралась в столовке общаги – к тому времени это заведение уже именовалось «кооперативное кафе», – на стол вываливались мятые банкноты и начинался честный делёж с банкетом. Типа: «Женька, у нас с тобой было два общих заказа, ты за сварку платил оба раза – я тебе восемь рублей. Я за тебя платил токарю… Серёга за жигулёвскими ШРУСами для всех ездил, ему из общей кассы полтораста рублей, на рекламу нужно отложить, остальное делим пропорционально выполненным заказам!» Так вёлся управленческий учёт, сводился баланс и велось финансовое планирование братства вольных механиков. Покончив с взаиморасчётами и получив свою долю прибыли, каждый участник ШРУСового бизнеса становился неприлично богат. Дядя Коля Мишин уже не справлялся с потоком заказов, поэтому его технология была использована ещё одним замечательным токарем – Володей Максимовым с Шоссейной улицы. И вот так вся эта весёлая студенческая банда прожила пару лет. У кого-то высокие заработки пробудили стремление к бесконтрольным тратам, кто-то купил мечту детства – музыкальный центр «Грюндиг», кто-то накопил на дальнейший бизнес… Ребята женились, снимали квартиры, покупали автомобили, «Европа-Плюс» – единственная коммерческая радиостанция – транслировала нашу рекламу, замечательная Ксения Стриж, закуривая и поругиваясь, тренировалась повторять непонятные большинству нормальных людей заклинания: «Восстановление ШРУСов переднеприводных иномарок, блин!» Я принимал заказы, был диспетчером, мастером и акционером этого ОАО «Ушлые Студенты Автомеханического». Если бы тогда кто-то решил действовать по правилам современных бизнес-учебников – то есть вдруг возникло бы обсуждение авторских прав на полезную модель, долей «акционеров», споры о том, кто стоял у истоков, а кто подтянулся позже, и прочая малопродуктивная делёжка, – дело можно было бы блестяще загубить. Но таких мыслей ни у кого не возникло. И возникнуть не могло. Неделю отработали – в пятницу разделим доходы по справедливости. Вот вам живая и эффективная структура предприятия. Жаль, что с увеличением сложности бизнеса и его масштаба такие простые модели перестают быть эффективными. Но тогда мы этого не знали и теорией управления не запаривались.