— Свинячьи потроха… Значит это надолго. — Вздохнула северянка и сунув в рот большой палец принялась ковырять в зубах криво обкусанным ногтем. — Этот барон мне показался очень упрямым. Опять будем ноги ломать, лезть в каждую подозрительную нору, собирать с себя жуков-сосунов и выслеживать очередной отряд изгоев… Они ведь дурни совсем. Идут выслеживать сами не знают кого, а даже собак не взяли..

— А я думал ты обрадуешься. — Губы стрелка растянулись в пахабной ухылке.

— Почему? Удивилась великанша.

— Ну… — Глаза арбалетчика чуть прищурились. — Например, у тебя будет время познакомится с барончиком поближе. Ну или в крайнем случае попускаешь на него слюни спрятавшись за кустом.

— Да пошел ты… — Явно смутившаяся великанша нервно огладила древко секиры и тяжело вздохнула. — Я же сказала, он мне не нравится. Гребаный южанский ярл, мелкий, жидкий, и воняет непонятно. Ты видел его руки? Спорить готова он ни топора ни щита никогда и в руках не держал, а ведет себя как будто он король всего Подзимья.

— Мне кажется, тебе просто не хватает мужского общества, Сив. И зачем ты себя так мучаешь? — Перевернувшись на бок, арбалетчик протянув руку положил ее дикарке на колено. — Помнишь в Медовне? Мне кажется, тебе нравилось…

— Убери, пока я в тебе руки ноги не подкоротила! — Моментально перехватив топор, северянка приставила лезвие к горлу отшатнувшегося стрелка. — Я тогда слишком много выпила. А ты… ты… — Голос великанши задрожал. — А еще у тебя болезнь! Я не знаю от какой шлюхи ты ее подхватил, но не хочу месяц жрать один чеснок и совать себе березовое лыко в… — Осекшись на полуслове северянка сплюнула на доски днища фургона и тут же растерла плевок ногой. — Лучше отвали Ллейдер. И никогда больше меня не трогай.

— Ну да, конечно. В Медовне ты слишком много выпила и я коварно воспользовался твоей слабостью. А еще то же самое произошло в Расстравье, Жабьих луках, Ключнице, в десяток раз Ислевских банях ну и паре дюжин трактиров по ту и эту сторону Вала… — поморщился так, будто разжевал что-то горькое магут и отодвинувшись от воительницы насколько это было возможно в заваленном бочками ящиками и мешками пространстве фургона уставился на нее злым, обиженным взглядом. — Определись уже кто мы друг другу, Сив. То ты лезешь ко мне и просишь спать с тобой чуть ли не на коленях, то шипишь как взбесившаяся кошка.

— Ты прав, Ллейдер… — Тяжело вздохнув дикарка бессильно опустила топор. — Ты задаешь правильные вопросы. И мой ответ… Я не знаю. Раньше я думала мы друзья. Двое из тех, что поклялись прикрывать друг другу спину. Потом я думала, что нашла того с кем хочу провести остаток жизни. А сейчас все больше и больше понимаю, что ты просто мной пользуешься. С первой нашей встречи пользовался. Что я зря не слушала духов, когда он говорили мне, что ты меня обманываешь. И теперь… Теперь я не знаю кто мы. Зря я с тобой спала. Не надо было. Нельзя доверять южанам. Но я посчитала тебя своим хирдманом. Тем, с кем можно ломать хлеб и не боясь ножа в спину поворачиваться спиной. Ты прав. Я размякла.

— Ты хочешь сказать это последнее наше общее дело? — Пожевав губами задумчиво почесал подбородок стрелок.

— Не знаю. — Хмуро буркнула великанша и уставилась себе под ноги. — Я еще не решила.

Они снова надолго замолчали.

— Ну хорошо, допустим. — Не выдержал первым арбалетчик. — Я сам магов терпеть не могу, но барон то, тебе чем не угодил? Молодой, еще не заматеревший. И характер мягкий. Да, строит из себя большого владыку, но как видишь, в мы сейчас телеге едем, а не пешком за обозом шагаем. Накормить велел опять же.

— Накормить нас велел Гаррис. — С явным облегчением пожала могучими плечами явно обрадовавшаяся смене темы дикарка. — И место в повозке тоже дал он. Это ведь ты ему сказал, что если я много хожу, у меня начинают болеть ноги? Гармандцы, вон, за обозам топают.

— Ну и что? — Стрелок вопросительно вскинул бровь. — Тебе жаль этих пожирателей свиных сосисок? Или хочешь, чтобы они провоняли своей капустой весь фургон? А может я соврал насчет твоих ног? Или не ты мне всю плешь проела, что у тебя мозоли приключились? Или это я каждый вечер хромаю на обе ноги, а потом оттираю кровь от своих портянок?

— Это от того, что мы постоянно куда-то бегаем. Мозоли зажить не успевают. — Буркнула дикарка. — А барон… Он мне честно не нравится… Странный он… Гладкий, как девочка. Руки как у невесты. Пахнет непонятно. Зато доспехи дорогие как у богатого морского конунга. Да у него один шлем больше чем все наше добро вместе взятое стоит. А длинный дом у него видел? Ну ты видел? Каменный! Как в Ислеве святилища!

— Не святилища, а храмы. Или церкви. — Лениво оттянув край тента, стрелок скосил глаза в сторону возглавляющей, следующей за фургоном отряд из трех десятков конных воинов, трясущейся на невнятно мышасто-серого цвета дестирэ, сверкающей сталью и бронзовыми накладками фигуры. — И это не длинный дом, а замок. Крепость. Он из благородной семьи, Сив. Он вырос на юге, в замке. Таком же, как тот, что строит здесь или намного больше. Он может не быть воином, но таких как он с детства учат воинами управлять. Он умеет думать и приказывать, понимаешь?

— Скажешь тоже… Думать и приказывать. — Недовольно фыркнув великанша отложила наконец секиру в сторону и откинувшись на борт телеги на мгновение прикрыла глаза. — Это каждый умеет. Не пойму я вас, южан. Ну и что, что он родился в семье ярлов? У нас такой бы вождем не стал. Он слишком трусливый. Его хедвиг едет в первом дозоре, а он в середине обоза. Вожди так не делают. И в седле скотины он держится как мешок с репой. А его руки? Мягкие и гладкие как у младенца. Готова свою задницу заложить, что он железом по-настоящему никогда и не пользовался.

— Про руки ты уже говорила. И к тому же зачем мне твоя задница? Чтобы ты потом мне голову разбила? — Скептически хмыкнул арбалетчик. — К тому же откуда нам знать? Может он ранен? Или болен? — Высказал предположение он и бросив короткий взгляд в сторону скорчившегося на скамеечке вновь погрузившегося в то состояние между сном и явью, что присуще большинству управляющих экипажами, возницу, понизил голос. — Рожица у нашего нового хозяина довольно бледная. И губы он постоянно кусал. Точно болен. К тому же видишь, как маг