выдержавшая дуэли взглядов Сив моргнула. Волк угрожающе зарычал и шагнул вперед. Голова зверя находились на добрый локоть выше макушки девочки. Пасть казалась такой широкой, что в нее можно было запихнуть даже самую жирную овцу. Огромные, в палец, взрослого мужчины клыки блестели желтой, потрескавшейся эмалью.

— Я не боюсь! — Зашипела Сив, и сама испугавшись того как прозвучали ее слова, вскинув топор повыше, шагнула вперед. — Я тебя не боюсь Овцерез! Повысила она голос и тоже оскалилась. — Это холодное железо! Будь ты хоть трижды оборотнем, духом или потомком йотунов, сделаешь еще шаг и лишишься остатков зубов! А если будешь совсем глупым я отправлю тебя на ту сторону!

Это казалось невозможным, но оскал зверя стал еще шире. В здоровом глазу чудовища полыхнуло пламя. Низко присев волк сделал вид что сейчас бросится влево, качнулся вправо, и неожиданно поменяв направление низко пригнувшись метнулся вперед. Свистнувшее в воздухе лезвие секиры разминулось с раззявленной пастью буквально на волос. Лицо Сив обдало горячее дыхание, сбитый ударом мощной лапы жировой светильник затрепетал пламенем и обиженно зашипев погрузил тоннель во тьму…

* * *

— Сив? Что там было, Сив? Голос Стреибьорна буквально звенел от смеси переполнявших его страха, уважения, неверия, и любопытства. Как ты его убила?

Пошатывающаяся от усталости девочка, отпустила огромную когтистую лапу и утерев, измазанным грязью предплечьем, стекающий по лицу пот, окинула подростка не обещающим ничего хорошего взглядом.

— Копье свое сам заберешь. — Буркнула она недовольно. — И похоже топор дядьки Хререка в туннеле засыпало. Возьмешь вину на себя.

Стреибьорн моргнул. Это был не вопрос. Это было утверждение. Заговори с ним таким тоном любой из мальчишек одаля[12], лежать бы ему уже с разбитым носом, но сейчас глядя в ледяные глаза едва достающей ему до подмышки девчонки спорить ему совершенно не хотелось. Мертвый волк был размером с быка, и каким бы старым он ни был, подросток искренне сомневался, что с ним бы справился даже самый сильный воин из рода. Но дело было даже не в этом. В глубине этих будто промороженных лютой зимней стужей глаз, на самом дне зрачков Сив, клубилось и ворочалось что-то настолько страшное, что в сравнении с ним мертвое чудовище казалось безобидней прилетевшей на луг божьей коровки.

— Хорошо. — Поспешно кивнул подросток. — И отступив на шаг, принялся с подчеркнуто озабоченным видом разглядывать мертвую тушу. Я возьму на себя вину. Только если ты скажешь, что это я убил волка.

— Нет. — Неожиданно качнула головой Сив, и упрямо скрестив на груди испачканные кровью и грязью руки с прищуром уставилась на медленно клонящееся к снежным пикам горных хребтов солнце. — Ты никому ничего не расскажешь. Никогда. И я тоже. Мы взяли топор, чтобы посоревноваться в метании, а потом отправились удить рыбу. Лодка перевернулась и топор утонул в озере. А теперь помоги мне собрать камни. Мы должны похоронить его до заката. Он был воином. Жил как воин. Ушел на другую сторону как и хотел. В бою. Это будет оскорблением бросить его так.

[1] Воин.

[2] Книга страшного суда — что-то среднее между личным делом и церковной метрикой. Является необходимым документом для наемных солдат, судебных поединщиков и представителей прочих «творческих» профессий. Несомненная победа бюрократической машины империи.

[3] Землевладелец

[4] Дружинник конунга.

[5] Раб.

[6] Снежные великаны. Хотя некоторые из нодхеймеров не считают их абсолютно злыми большинство не делает различия между йотунами и теми кого имперцы называют демонами.

[7] Суд поединком.

[8] Злопамятная мстительная сука.

[9] Да, черт возьми, да! Будь ты проклята, кровь твоя гнилая!

[10] Да.

[11] Отряд.

[12] Земельный надел, владение.

Новые сапоги

Лагерь ставили уже практически в темноте. Явно торопящийся барон решил обойтись без дневных привалов и дал команду остановить обоз только в к тому времени, когда, кроваво-красное от усталости солнце плотно прикипело краем к раскинувшемуся по обе стороны от дороги угрюмому ельнику. Воздух стремительно леденел. Меж плотно стоящими вокруг, притулившейся, у края разбитой колеи, полянки, деревьями пробивались первые ростки, плотного, вечернего, тумана. Гармандцы не зря ели свой хлеб. Не успели возницы осмотреть, оставленные углом, дабы защитить стоянку от поднявшегося под вечер слабого, но неприятно холодного, после дневной жары, северного ветерка, фургоны, и обиходить уставших за долгий переход лошадок, а дружинники Августа расседлать и вычистить собственных коней, как суровые неразговорчивые солдаты, уже притащили откуда-то из леса несколько толстых, покрытых сколами бревен, вырубили часть окружающего выбранного для ночевки места, кустарника, и в мгновение ока соорудив с его помощью несколько больших шалашей-навесов, принялись обустраивать место для очага.

— Хорошие воины. — Неопределенным тоном хмыкнула вольготно устроившаяся на вершине торчащего из земли, покрытого мхом валуна, Сив и покосившись на сидящего рядом, казалось полностью поглощенного осмотром своего арбалета магута грубо пихнула его локтем. — Ты чего молчишь, обиделся что ли?

— Эти? — Ллейдер презрительно плюнул. — Терпеть не могу этих капустников. Строят из себя невесть, что, мы мол, опорная нога имперской армии, лучшие войны и прочее тра-ля-ля… Самое обидное, они даже свои сказки под это подвели. Вбили себе в башки, будто они потомки великих титанов. Тех кто защищал мир от нежеланных и пришедших. Полубоги мать их. Ага, конечно. Полубоги с кружкой пива в одной потной лапе и кровяной колбаской в другой… И какие, тогда были сами титаны?

— Если во мне течет кровь первых пришедших, так почему им не быть потомками своих богов? — Пожала плечами великанша и осторожно макнув конец тряпки в источающую острый запах прогорклого жира деревянную баночку, принялась любовно натирать ремень перевязи — У каждого свои предки, но Бог-Император принимает всех. Почти все народы считают, что произошли от высоких. Вы ведь тоже рассказываете своим детям, что вас родила великая кобыла.

— Откуда знаешь? — Удивился стрелок. — Я хоть раз такое говорил?

— Ты никогда не говоришь о своих богах. — Прищурившись, дикарка оглядела плоды своих трудов и принялась снова орудовать тряпкой. — Но даже если я спустилась с гор, это не значит, что я ничего не знаю.

— В трактирах, значит, менестрелей всяких наслушалась… Или монахи рассказали. — Ллейдер скривился, будто разжевал что-то донельзя горькое. — Точно монахи. Как всегда навертят на уши невесть что с умным видом. Не родила, а вылизала из куска соли. К тому же наши дети знают, что это всего лишь сказки. — Стрелок ненатурально улыбнулся. — Всем давным-давно известно, что бог-создатель слепил всех людей из глины и подарил им кусочки своей души. А потом когда мы, его дети, совсем отбились от рук,