меня всё похмелье как рукой сняло от таких эмоциональных и интеллектуальных перегрузок.

Дама встаёт. Вздыхает. Расправляет плечи, оправляет шубу и уверенным, почти строевым шагом марширует по коридору – в сапогах на каблуках – к выходу, не забывая при этом поглядывать на стены, на свежесделанный ремонтик, на двухкомнатную квартирку. Перед тем как взяться за ручку двери, она оборачивается и задаёт контрольный вопрос:

– А вы точно не Андрей?

Отвечаю:

– Вот сто процентов! Хотите, паспорт покажу?

Она эдак щёлкает пальцами и бросает одно короткое слово:

– Жаль!

И уходит.

Занавес.

Ликвидация ремонтного производства на Адмирала Макарова оказалась первой ласточкой. Ранней весной девяносто шестого года долетела до нас информация о том, что Шестой авторемонтный завод, находящийся на Спартаковской площади, приобретён неким эффективным собственником – по-моему, господином Бойко. И что господин Бойко повелел всю грязь чумазую оттуда убрать, всё оборудование вытряхнуть – и сделать в помещении завода дивный теннисный корт, видимо любезный его сердцу…

Из моих знакомых ни тогда, ни сейчас никто теннисом не болел (ну, сейчас, может, кто и играет, но мне сие неведомо), но тогда страна у нас была почти вся поголовно дворово-футбольно-хоккейная. А ещё в нашем дворе очень уважали современную версию древней лапты – так называемого «пекаря» – это палками когда играют… ух, интересная игра! А тут – корты. Хрень какая-то. Причём освобождались площади, как всегда, «срочно-обморочно» – по принципу «Хватай мешки, вокзал отходит!». Прошёлся я по цехам Шестого авторемонтного завода в сопровождении заместителя начальника цеха господина Гринберга – пожилого такого дядечки, который там всю жизнь отработал, и теперь ему поставили задачу всё это немедленно уничтожить. И обсуждалось между нами, собственно, два вопроса: «Что тебя интересует, какие железяки ты можешь забрать и сколько готов за них заплатить?» – это второстепенный, а первостепенный: «Всё, что тебе нравится, ты должен забрать сегодня». Но сегодня – это было нереально, потому что мобильных телефонов, а также услуг, транспортных и такелажных, тогда просто не существовало. То есть машину надо было ещё поискать где-нибудь плюс надыбать ещё и кран, который это оборудование сможет погрузить… всё-таки семь с половиной тонн минимум весит шлифовалка.

Итак, при разгроме АРЗ-6 «Механика» купила шлифовальный станок 3Д за тысячу двести долларов (заметьте, что до этого мы заплатили за похожую машину пятнадцать тысяч). Купили пару шлифовальных станочков 3А более старой модели, купили что-то из расточных, хонинговальных станочков – то есть оборудования было до фига! Часть этого оборудования бортовыми КамАЗами мы перевезли во двор ВНИИинструмента с целью дальнейшего перемещения в свежеарендованный цех. А другую часть – вы будете смеяться матом! – мы отвезли и установили краном аккурат на огород родителей Юрия Владимировича Кормилицина, где оно простояло несколько лет «в резерве партии».

Разгром Шестого авторемонтного завода меня впечатлил сильно. Разумеется, я знал, что в это драматическое время рушились многие промышленные объекты, но здесь тематика для меня была слишком близка, чтобы оставаться равнодушным. Живых людей, которые работали на этом заводе, подрядили на то, чтобы его же ударно разрушить! Конечная цель для меня была не совсем ясна – то есть на тот момент я ещё ни разу не видел теннисного корта и не очень понимал, что это за хрень и зачем он нужен, а главное, кому? У нас тут по метро ходили угрюмые люди, преимущественно в болоньевых куртках и кроличьих шапках или, извините, в вязаных «петушках». В общем, толпы с теннисными ракетками по Москве тогда не ходили, да и сейчас, по-моему, не везде ходят. Так или иначе, мне идея срочно разрушить завод казалась абсурдной.

И вот прошло много лет. На Спартаковской площади – а это достаточно презентабельное место, недалеко от метро, практически центр Москвы, большая площадь напротив театра «Модерн», который организован в бывшем помещении купеческой зерновой биржи, а с противоположной стороны тоже здания вполне себе столетние, достаточно красивой архитектуры – где-то там, в недрах бывшего Шестого АРЗ живут ресторанчики, ещё какой-то пафосный свадебный магазин, что-то ещё… Ну, наверное, такая форма экономической деятельности, как торгово-офисный центр, тоже имеет право на жизнь. Наверное, был тогда на них спрос, был дефицит площадей, чёрт его знает, что ещё, но… Вы знаете, не хожу я туда – в помещение Шестого АРЗ.

Может быть, сейчас вот допишу страницу – и съезжу, выпью кофе в какой-нибудь ресторации. Вспоминая о том, что здесь стояло при советской власти и первые десять лет после. Ну, не десять… поменьше. Шесть. Но всё равно.

Забрали мы с Шестого АРЗ всё, что могли, и с инструменталки много чего – отдавалось всё это на вес, то есть никто не перебирал поштучно резцы-развёрточки. Разговор был короткий: «Берёшь? Бери всё!» Шлифовальные круги, бронированные стёкла… не знаю зачем – наверное, от жадности: они там оказались – ну и забрал несколько штук. Потом пригодились для чего-то. По моей глупости и упрямству не забрали расточной станок для двигателей ГАЗ-24. Достаточно эффективный, простой и надёжный советский станок. Уговаривал меня начальник цеха: «Не тупи! Возьми, пригодится! Много места не займёт!» – а я чего-то капризничал: «Да ну, “Волга”! Мы с ней практически не работаем!» Ну и оказалось потом, что зря капризничал – надо было брать… Потом этот курский станок я нашёл и купил, однако это уже стоило других денег и других усилий. А тогда предлагали «за недорого» и прямо сейчас.

И вот ещё что там было – а мы-то не знали: дивные пресс-формы, совершенно замечательного качества, для производства прокладок двигателя «Москвича» 1,5. Пресс-формы настоящие – не штанц-формы, которыми пользуется большинство турецких и прочих мелких мануфактурных производителей, а индустриальные пресс-формы! То есть, имея эту оснастку, можно было бы развиваться в прокладочном производстве не на уровне штучного изготовления раритетов, а на уровне массового производства тех же москвичёвских прокладок. Эту вещь мы прощёлкали. Лично я прощёлкал – просто не знал, что она там есть. А когда увидел остатки всего этого, загружаемые ковшом фронтального погрузчика в самосвал, то возопил: «Вы чё творите, бараны?» «Бараны» спросили: «А где ж ты раньше был?» «Бараны» были взрослые, седые и опытные – и пафоса моего не оценили…

Деиндустриализация страны шла тогда ударными темпами. После разгрома АРЗ-6 и завода на Адмирала Макарова начал сбавлять обороты и распродавать станки АРЗ-2, потом АРЗ-8. Всё работоспособное, что могли и успевали, мы старались приобретать. Таким образом, у нас образовался резерв незадействованного оборудования, что создавало дополнительный стимул к тому, чтобы открывать цеха в других районах Москвы.