— Для того ли не спали вы ночей, когда и нянька не могла унять младеницу, а мать — только брала на руки и дарила покой? Для того часами ли молились в болезнях? Для того ли учили держать и голову, и иглу — чтобы дева юная ушла, вас позабыла?

Поворот пьесы был нежданным, но леди Анне все еще не предоставили паузы для ответа. Купец продолжал говорить, разводя руками.

— Да и как отпустить, если и дом чужой — те же потемки? Не станут ли молодку обижать? Поймут ли, что не простую птицу уловили, не запрут ли в клетке чудо райское? Окажут ли почет, достойно ли будут вести с ней беседы, али только тесто месить приставят?

Мужи-Карнелисы молчали в легкой оторопи — обычно купцы торговали иначе, а этот не хвалит, а только бросает горстями новые сомнения.

Виола готова была кинуться на защиту Дариев, если их относит не в те дали, но вдруг прикусила язык: «Да он же боли перечисляет!»

Волнение сменилось любопытством, Виола устремила на гостей глаза, полные готовности внимать им как наставникам. Дарий младший огненно зыркал в ответ.

Внутри суровой ликом леди Анны что-то согласно дрогнуло в ответ на эти речи.

— А каков у них достаток? — пел купец. — В отчем доме лебедушка росла царевною, в просторной хоромине золотые книги читала, на высоких перинах почивала, в парче и шелках выступала.

Леди Анна вспомнила маленькую комнату Виолы в Улитках, ее куцую библиотеку из подержанных листов и такой скромный гардероб, что перешивать под новый сезон иной раз уже было нечего. Привычный стыдливый укол защипал глаза — она подняла их к потолку, спустив певцу даже «лебедушку».

— Нельзя отдать им чадо, прежде их не испытавши, — вывел меж тем Дарий. — Верно ли я говорю?

Не кивнуть на это было выше анниных сил, она все еще вела борьбу с подступившей слезливостью. Гость эту деталь, несомненно, отметил.

— Не стану хвалиться вам домом, хотя он высок и ладен, — продолжил он. — Не распишу и убранства, хотя есть в нем место всяческой полезной новинке. Оставлю петь и полные сундуки. Одним лишь позволю себе подкрепить свое слово: малыми дарами. Примите их и судите, будет ли в чем-то нуждаться с нами Виола Базилевна.

Дарий младший оставил гляделки с барышней, вывел одну руку из-за спины и подал батюшке прямоугольный сверток.

Тот положил его на одну ладонь, другою стал неторопливо откидывать края белого полотна.

— По всему теперь видно, за кем Виола Базилевна и собою хороша, — (первый край), — и умом наделена изрядно, — (второй), — и очами зорка, — (третий), — и любознательна! — отлетел и повис последний край, являя зрителям резную деревянную шкатулку немалых размеров. — Оттого мы сочли, что скромное подношение придется и вам по вкусу.

Дарий, наконец, отверз узорчатую крышку, и Анна увидела книжный переплет из темно-зеленой кожи. Его обрамляли тисненые виноградные лозы, а заглавие обещало «Занимательные сказы об основании и устроении града Итирсиса».

— Это восхитительно! — подпрыгнула Виола.

Нелли в кухне звучно закрыла рукою лицо.

Чтобы невеста на сватовстве — рот открывала?! Совсем, что ли, барышня замуж не рвется?

Леди Анна смотрела на книгу в гордом безмолвии, однако же, подарок существенно расходился с ее представлением о том, с чем должны были явиться к ней купчишки. А уж о цене его и судить стало боязно, особенно когда гость прибавил с легкой небрежностью:

— Со шкатулкою подносим, ибо книга не нова и требует деликатного обращения. Гравюры для нее рисовались, когда еще Университета на площади не было.

Антикварная — и значит, рукописная! С гравюрами!

Дарий старший совсем немного вытянул руку, как бы предлагая Анне взять подарок, но не слишком явно, покуда расклад еще зыбок. Леди удержала порыв и купец, миг помедлив, поставил шкатулку на стол как ни в чем не бывало.

Молодец, тем временем, отдал ему иной укутанный дар, куда более длинный.

Купец на этот раз тянуть не стал — едва обернулся к Базилю и одним движением сорвал покрывало.

Шпага была хороша. Черненая чаша со звездочками, витые дужки и — герб Карнелисов на круглом навершии.

— Ладили, не зная вашей руки, Базиль Себастьянович, — извинился купец, чуть выдвигая новенький клинок из темных ножен. — Да вам с нею в бой не идти, а к торжеству дворянскому надеть не стыдно будет.

Купец вытащил оружие до середины, предлагая насладиться его гладкостью.

— Сталь, разумеется, чарована от всех напастей времени, — закончил он.

Господин Карнелис был ничуть не воин, однако, что-то мужественное в его натуре потребовало сию же минуту схватить сей дар и рассмотреть поближе. То, с чем он являлся на официальные собрания, рядом с этим чудом казалось бы сущим недоразумением. Однако, и он удержался.

— Оружие достойное, — ответил с легким кивком. — И говорит о многом.

Так и не сообщив, принимает его или нет, он вынудил купца терпеливо отложить клинок на лавку.

— Вы ведь не полагаете купить у нас дочь за — это? — Анна Гаспаровна собрала в голосе весь холод, какой только сумела в себе найти, но теперь его странно убавилось.

Она не могла не признать — финансовое поле Гральтенов оказалось изрядно шире ее прикидок. С ними жизнь Виолы стала бы куда вольготнее, а возможности для ее бесконечных идей даже матушка признала ошеломительными. Если только ей позволят.

Что их все-таки интересует в дочери?

— Помилуйте, Анна Гаспаровна! — серьезно ответил купец. — При чем же какой-то обмен? Даже в случае, если вы еще не уверились в том, что дочь найдет с нами счастье, эти вещицы останутся вашими.

Он даже отодвинулся от лавки, отрицая свое право на владение.

— Матушка? — тихо взмолилась Виола со своего сундука.

Нелли шумно вздохнула. Ей, конечно, вмешиваться не было резона, только барышня определенно сватов принимать не умеет. Жалко ее, и так уже вековуха. Как заведено у дворян — Нелли не ведомо, но нынче купцы явились, а такие всегда знака от невесты ждут — согласна ль сама? Как бы не развернулись теперь, от такого приему.

Медленно отворивши кухню, горничная выплыла в залу с предметом, от которого зависел весь исход — старым лохматым веником.

Добредя до невесты, она наклонилась, будто убирая сор под сундуком, и принялась шептать:

— Веничек-то возьмите, барышня!

— Нелли, о чем ты? — горячо зашептала Виола, наблюдая позиции в зале. Анна не отвечала гостям, но те пока не проявили огорчения. — Поди к себе, после уберешь.

— Веничек! — толковала Нелли. — Знак жениху подать надобно. Вот так, смотрите.

Она