самом Рейхе. Он должен быть уничтожен, чтобы ставшая чужой для самой себя Германия снова пришла к себе и в себя, и чтобы и вы, германо-американцы, могли снова любить ее с чистой совестью.

Нет, дефис между «германцы» и «американцы» не должен означать никакой раздвоенности, душевного конфликта, разлада верностей и обязанностей. Я говорю вам это как немец, покинувший страну своего рождения и оскверненную этой страной Европу, чтобы иметь возможность в условиях свободы довести до конца труд своей жизни. Этот труд жизни, сколь бы несовершенным он ни был, целиком и полностью порожден европейской, немецкой традицией. Одна из моих книг, история ганзейской бюргерской семьи, имела счастье прийтись по сердцу миллионам немцев и стать их настольной книгой. Уже во время войны я написал книгу о величайшем немецком поэте, Гёте. Сейчас немцы лишены возможности ее прочесть, но когда они снова станут свободными людьми, она найдет к ним путь. Это что-нибудь да значит, дорогие друзья, что я покинул Германию, что я не мог там более оставаться. Ничто не могло изгнать из Германии человека моего склада, — человека в сущности аполитичного, — ни смена правительства, ни политические пертурбации, ни революция; ничто в мире было на это не способно, кроме именно этого единственного, называющего себя национал-социализмом, — кроме пришествия Гитлера и его банды. Потому что это не политика, не государство и даже не форма общества, а кромешный ад, и война против него является священной защитой человечества от настоящей бесовщины.

Если бы вы с вашими американскими представлениями о человеческом достоинстве и свободе мнений сегодня оказались в нацистской Германии, то назавтра бы вас там расстреляли из-за ваших недостаточно патриотичных взглядов и сомнений в окончательной победе. Это происходит там ежедневно. Сотни немцев, как образованных, так и простых людей, были казнены потому, что каким-то образом дали понять, что считают гитлеровскую войну безумием. Но тех, кто считает так про себя, не говоря об этом вслух, тысячи и тысячи, и я думаю, что среди них есть даже генералы. Разве вам хочется быть бóльшими «немцами», чем дезориентированные немцы там за океаном, и вы думаете, что нужно быть нацистами только оттого, что Германия сегодня нацистская? Нет, не будет ни малейшей неверностью стране ваших предков, если все ваши чаяния и старания вы вложите в дело победы Америки и объединенных наций. Потому что победа эта будет добыта, в том числе и ради Германии.

24 октября 1942

Немецкие слушатели!

«Европейский молодежный конгресс», недавно созванный в Вене «носителями» и «покровителями» западной культуры — нацистами, — был, собственно, задуман как победное торжество, которым предполагали отметить взятие Сталинграда. Этого не случилось. Но в качестве ответа на обращение президента Рузвельта к молодежи всего мира такое значимое событие все еще требовалось. Были приглашены молодежные делегации из всех захваченных и союзнических стран континента, дабы учредить европейский союз молодежи — под руководством Бальдура фон Шираха, литераторствующего упитанного юноши зрелых лет, который уже с самого начала был гитлеровской милостью вождем немецкой молодежи и теперь, стало быть, повышен до ранга вождя европейской молодежи. Речь, которую он при этом держал, переплюнула по своей идиотской наглости едва ли не все, что нам доводилось слышать на языке нацистов. Миру снова пришлось с презрительным смешком наблюдать, как звучит на этом языке слово «Европа» и каково это, когда кровавые дикари апеллируют к Праксителю, Микеланджело, Рембрандту и Дюреру, замахиваются на эти имена и кичатся славой ныне попранного, разграбленного, замученного и оскверненного ими континента. Перезрелый сорванец хвастал так, что любо-дорого. «Где ваши Пракситель и Рембрандт?» — выкрикивает он Америке. «Откуда вы набрались наглости от имени вашей стерильной части света поднять оружие против божественных вдохновений европейского гения?» Именно так. Америка и объединенные нации сражаются против Праксителя и Рембрандта, притом из зависти. Они хотят украсть музейные сокровища Европы, тем самым непозволительно подражая нацистским бонзам. Но уж им покажут! Он, Бальдур, и его подопечная молодежь — наследники священного европейского культурного достояния, и они сумеют защитить его от «Генерал Моторс» и «Генерал Электрикс». Правда, есть еще генерал Геринг, и генерал Фарбен, и еще генерал Зименс-Шукерт, но это благородная поросль, расцветшая на культуроносной европейской почве. Конечно, мы нацисты разнесли все давеча вдребезги в музее Гоголя и в Ясной Поляне, заодно и в музее Чайковского, однако было бы ошибкой, исходя из этого, усомниться в нашей сокровеннейшей связи с культурой. Конечно, бóльшая часть живой европейской культуры, искусства и науки отчалила, спасаясь от нас, к берегам Англии и Америки. Но Пракситель и Рембрандт — наши, они почетные патроны объединенной Гитлером Европы и нацистской культуры. Конечно, вся Европа в судорогах отчаянного сопротивления тому объединению, которое мы ей несем, но это лишь потому, что ее к этому подстрекает вражеский большевистско-капиталистически-империалистический союз. Он остается заложником безнадежно отживших понятий государственного суверенитета; мы же совершили теперь величайшую социальную революцию в мировой истории, заключающуюся в том, что своим суверенитетом должны пожертвовать все, кроме Германии. Дабы абсурднейший немецкий национализм и мания расового величия могли называться «Европой» и установить монополистскую систему эксплуатации, бессовестней которой не знала вся история империализма.

Немецкие слушатели, открытие Европы нацистами — не только до уродливости нелепое, но и, прежде всего, очень запоздалое открытие. Эти смертельно опасные провинциалы начали умащаться «Европой» в тот момент, когда сама эта идея уже стала явственно отдавать провинциальностью. Я думаю, тот, кого предводитель молодежи Ширах называет «больным стариком в Белом доме», Рузвельт, лучше разбирается в эпохе и в мире, когда говорит: «Прежнее выражение „западная цивилизация“ больше не годится. Мировые события и общие нужды человечества близки к тому, чтобы объединить культуры Азии, Европы и обеих Америк, и впервые сформировать мировую цивилизацию».

29 ноября 1942

Немецкие слушатели!

Среди всей лжи, звучащей от монстра, который еще некоторое время будет вправе называть себя немецким фюрером, самой возмутительной всегда была «европейская» ложь, то есть кража европейской идеи, наглая подача его разбойничьих набегов и преступлений в качестве инспирированного духом Европы объединительного проекта. То, что порабощение, угнетение, обесчещивание европейских наций под нацистским ярмом выдается за объединение Европы, выглядело бы просто гротескной подделкой европейской идеи, если бы нас все же не мучила угроза того, что незрелые умы и сердца там среди вас могут попасться на эту удочку и принять подделку за идею, жалкое притворство — за истину.

Эта опасность миновала, сама ложь о «новом порядке» развеяна по ветру потрясающим событием, о котором миру сообщило сперва «Радио Виши»[33] — затоплением французского флота в Тулоне самими моряками.