после продолжительных прений, потому что дело шло о преступлении, к которому общий закон франков можно было применить только по аналогии. Для предупреждения, или, по крайней мере, для скорейшего окончания частных распрей, закон этот постановлял, что, в случае убийства, виновный должен заплатить наследникам убитого известную сумму денег, соразмерную с его званием[63]. За дворового раба платили от пятнадцати до тридцати пяти золотых солидов, за лита из варваров или за галло-римского данника – сорок пять солидов; за римлянина – владельца сто солидов и вдвое за франка или всякого другого варвара, подчиненного Салическому закону[64]. В каждом из этих разрядов пеня утраивалась, если убитый, раб или крепостной, римлянин или варвар, непосредственно зависел от короля, как слуга его, как вассал или как человек, занимавший какую-либо общественную должность. Таким образом, за казенного селянина платили девяносто золотых солидов; триста – за римлянина, допущенного к королевскому столу, и шестьсот солидов – за варвара, украшенного почетным титулом или состоявшего в дружине, antrusti, то есть королевского приверженца[65].

Пеня эта, по уплате которой виновный избавлялся от дальнейшего преследования и мести, называлась на германском языке вергельд, wer-gheld, охранная плата, а на латинском – композиция, compositio, потому что прекращала войну между обидчиком и обиженным. За убийство лиц королевского сана не было установлено вергельда; в этом тарифе человеческой жизни они стояли вне и выше всякой принятой законом оценки. С другой стороны, варварские обычаи некоторым образом давали князьям право на человекоубийство; и вот почему, не распространив, посредством толкований, значения Салического закона, нельзя было ни определить, что повелевалось им в деле, возникшем против короля Хильперика, ни назначить пеню, которую следовало уплатить родственникам Галесвинты. Не имея возможности с точностью судить по закону, собрание поступило по взаимному соглашению и произнесло приговор почти в следующих выражениях:

Пряжки и заколки из захоронения франкской королевы Арнегунды. Середина VI в.

«Вот приговор достославного короля Гонтрана и благородных мужей, заседающих в Мальберге. Города Бордо, Лимож, Кагор, Беарн и Бигор, которые Галесвинта, сестра наипревосходнейшей дамы Брунгильды, по прибытии своем в землю франков получила, как ведомо всякому, в утренний дар и вдовий участок, перейдут от сего дня во владение королевы Брунгильды и ее наследников, дабы, чрез посредство таковой пени, восстановлен был отныне мир Божий между достославными государями Хильпериком и Сигебертом»[66].

Оба короля подошли один к другому, держа в руке небольшие древесные ветви, которыми обменялись в знак честного слова, данного взаимно, одним – не покушаться возвратить того, что утратил он по приговору народа, другим – не требовать ни под каким предлогом большого вознаграждения.

«Брат, – сказал тогда австразийский король, – дарую тебе впредь мир и безопасность за смерть Галесвинты, сестры Брунгильды. Отныне тебе нечего бояться ни жалоб моих, ни преследований, и если, не во гнев Богу, случится, что ты будешь потревожен или мною, или моими наследниками, или кем-либо другим от их имени, или снова будешь призван в Совет за реченное убийство и данное мне тобой вознаграждение, то да будет оно вдвойне возвращено тебе»[67]. Собрание разошлось, и оба короля расстались, по-видимому, примиренные.

Король Хильперик никак не мог сродниться с мыслью, что он должен подчиниться решению суда в удовлетворение за обиду; напротив того, он надеялся возвратить со временем свои города или вознаградить себя на счет владений Сигеберта. Этот замысел, созревавший и таимый в продолжение почти пяти лет, внезапно обнаружился в 573 году. Хильперик, не имея точного понятия ни о положении, ни об относительной важности городов, об утрате которых сетовал, знал, однако, что Беарн и Бигор были самые незначительные и самые отдаленные от средоточия его владений. Размышляя о средствах выручить силой то, что было уступлено против воли, Хильперик нашел, что план его завоевания будет и удобнее в исполнении и выгоднее, если, взамен двух небольших городов, лежавших близ подошвы Пиренеев, он приобретет города Тур и Пуатье, обширные, богатые и совершенно ему сподручные. С этой мыслью он собрал в принадлежавшем ему городе Анжере войско и вверил над ним начальство Хлодвигу, меньшему из трех сыновей, прижитых им от Авдоверы, первой его супруги.

Без всякого предварительного объявления войны Хлодвиг пошел на Тур. Несмотря на силу этого древнего города, он вступил в него без сопротивления, ибо Сигеберт так же, как и оба другие короля, содержал постоянный гарнизон только в тех городах, где пребывал сам, а гражданам, большей частью галльского происхождения, все равно было, которому из франкских королей должны они повиноваться. Овладев Туром, сын Гальперика направился на Пуатье, который также скоро отворил перед ним свои ворота. Здесь Хлодвиг остановился, находясь как бы в центре между Туром и городами Лиможем, Кагором и Бордо, завоевать которые ему предстояло[68].

Узнав о таком неожиданном нападении, король Сигеберт отправил гонцов к брату своему Гонтрану, прося его помощи и совета. Участие, которое Гонтран принимал шесть лет тому назад в примирении двух королей, казалось, возлагало на него в отношении к ним некоторую обязанность судьи, право взыскания с того, кто не сдержал данного слова и нарушил приговор народный. С этой мыслью, согласной, впрочем, с наклонностью к справедливости, составлявшей особенную черту его характера, он взял на себя труд усмирить враждебное покушение Хильперика и принудить его снова подчиниться условиям раздельного трактата и приговора франков. Не делая нарушителю клятвенного мира ни представлений, ни предварительного вызова, Гонтран отправил против Хлодвига войско под предводительством лучшего из своих военачальников Эония Муммола, родом галла, мужеством равного храбрейшим из франков, но превосходившего всех их воинскими дарованиями[69].

Муммол, имя которого было тогда знаменито, встретится еще не раз в этих рассказах, в то время только что поразил в нескольких битвах и оттеснил даже за Альпы народ лангобардский, который, владея Севером Италии, покушался проникнуть в Галлию и грозил завоевать области, лежавшие близ Роны. Он двинулся из Шалона-на-Соне, столицы Гонтранова королевства, с быстротой, уже стяжавшей ему победы, и пошел на город Тур по дороге чрез Невер и Бурж. При его приближении молодой Хлодвиг, возвратившийся в Тур с намерением выдержать там осаду, решился отступить и в ожидании подкреплений занял удобную позицию на пути к Пуатье, не в дальнем расстоянии от этого города. Между тем турские граждане миролюбиво приняли галло-римского предводителя, занявшего город именем короля Сигеберта. Чтобы на будущее время они были менее равнодушны к политическим событиям, Муммол заставил всех их присягнуть на верность[70]. Если воззвание его к епископу и турскому графу было согласно с другими подобного рода актами, то все горожане и