– И это всё, что ты скажешь? – спутница, улыбаясь, продолжала смотреть на Руда, легко считывая всю полноту эмоций и мыслей.

– Скажу, что нам придется зайти в какой-нибудь город и раздобыть еще запасов. То, что по доброте своей дал мне гном, рассчитано было только на одного. Да и то с условием экономии.

– Я просила Хальрана позволить забрать с собой еще немного еды, – Эрмитта опустила голову. – Но этот жадина отверг все мои попытки разжалобить его. – Девушка встрепенулась: – В городе мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем. Уж поверь мне. Я всю жизнь так живу.

– И ты знаешь, какой город у нас на пути?

– Да. Вон в той стороне через несколько дней конного пути будет небольшой городок. Не помню, как называется. Он восстанавливается после войны. Нужно только пересечь границу штата и пройти еще немного.

– Хорошо, – Руд кивнул.

– Сколько еще мы будем отдыхать?

– Время пока терпит.

– Тогда приступим к делу, – Эрмитта посмотрела на него внимательно и серьезно. – Ты вчера говорил, что хочешь научиться читать и писать. Начнем?

– Давай, – Руд придвинулся ближе. Подобрался, сосредоточенно положил руки на скрещенные ноги. Девушка вновь сипло засмеялась:

– Расслабься, сатонец. Все не так сложно и страшно, как тебе кажется. Давай сюда свой нож. – Она взяла протянутый клинок и стала чертить острием на земле ряд символов.

Руд в восхищении смотрел на появляющиеся под быстрыми движениями девчонки таинственные письмена. Это было что-то новое и невероятное. Она может с легкостью вышить все, что угодно. Любое слово. Любую свою мысль. И они останутся на ткани на долгое время, их можно будет в любой момент перечитать и вернуться мысленно к моменту их сотворения. А можно взять настоящую книгу и, прочитав ее, узнать, о чем думал человек или маг, живший задолго до твоего рождения. Узнать, каким он был и чего хотел от этой жизни.

У Руда перехватило дыхание. Открывающиеся перед ним возможности были воистину безграничны!

Эрмитта тем временем начертила первый ряд символов, и, отступив от него, принялась за второй ряд. Покончив с этим занятием, девчонка неумело воткнула нож в землю и посмотрела на Руда:

– Готов?

Тот молча кивнул в ответ.

– Смотри. Вот тут вверху нарисованы символы, обозначающие цифры от одного до десяти. С тем, как обозначить несколько десятков, малые и большие круги, мы разберемся потом. Сперва запоминай основу. Внизу – символы, обозначающие отдельные буквы и слова. Сейчас я тебе объясню, и сразу станет понятно. У нас есть два десятка и шесть букв. Именно их используют, в основном, для обозначения имен. Твое имя, например, пишется вот так, – Эрмитта вновь взяла нож и начертила символы. Ткнула острием в три места из второй группы рисунков: – Вот они. Видишь?

– А как пишется твое имя?

– Запомнишь все буквы – сам нарисуешь, и нам обоим будет приятно. Каждая из двух десятков и шести букв, – продолжала она, – сама по себе также означает отдельные слова. Их принято называть старшими. Эти слова обозначают какие-то… ммм… глобальные вещи, без которых наш мир не мог бы существовать. Понимаешь? Вот эта буква обозначает «Бог». Вот «Йос». Это «солнце», «небо», «земля», «ночь», «день», «человек», «малый круг», «большой круг». Когда запомнишь все буквы, я расскажу про старшие слова.

– А эти буквы могут быть использованы в других словах?

– Конечно.

– И как их тогда отличить? Как я пойму, что в письме вышито слово «Бог», а не что-то другое?

– Соображаешь, – Эрмитта довольно улыбнулась. – Все старшие слова при их выведении заключаются в рамку. Кто-то из стариков рассказывал, что при создании этих правил сперва было принято решение вышивать старшие слова большими по размеру, чем все остальные. Говорят, где-то в библиотеке Калантора до сих пор есть книга, вышитая именно так. Ее несколько раз вышивали заново, но сохраняли тот старый стиль.

– А почему от него отказались? Мне кажется, вышивать дополнительно еще и окантовку занимает больше времени.

– Это только так кажется. Там всего четыре дополнительных движения. Зато теперь мы избегаем путаницы. Каждый шьет буквы и слова по-разному. Иногда можно легко перепутать размер и прочитать полную ерунду. А окантовку ты ни с чем не спутаешь.

– Ясно. А как же остальные слова? Как их писать и читать?

– Вот тут и начинается самое трудное. Все два десятка и шесть букв являются составными частями остальных слов. К ним добавляются так называемые «ключи». Это различные символы. Их не так много. И вот это сочетание букв с ключами и создает все многообразие слов. Тебе может показаться, что это невероятно сложно, но на деле все куда проще и понятнее. Чем больше ты будешь читать, тем легче тебе станет в дальнейшем.

– Хорошо, – Руд вздохнул. – Рассказывай про буквы, и надо будет собираться.

Закат вновь красил горизонт. Горящее огнем небо гасило остальные цвета окружающего пространства. Лес по левую руку и раскинувшееся справа поле будто выцвели: казались серыми, с размытыми очертаниями. На их фоне стоящая впереди на холме старая сторожевая башня выделялась черным угловатым контуром.

Руд прислушался. Девчонка сейчас шла впереди него. Ветер открытого пространства дул в лицо, усиливая бегущие навстречу звуки и запахи. И сейчас ему казалось, что к дыханию уставшей спутницы прибавился новый звук: тонкий свист во время выдоха. Что бы это ни означало, стоило расспросить ее. А то, чего доброго, не доковыляет до Калантора. Может, даже придется сбавить темп их передвижения.

За два десятка метров до каменного сооружения Руд догнал девушку. Положил руку ей на плечо. Опустился на колено, призывая ее сделать то же самое.

– Я пойду вперед. Садись и жди здесь, – он не смотрел на нее, взгляд обшаривал окрестности. – Вроде ничего не слышно. Проверю. Никуда не уходи. Поняла меня?

– Сатонец, – Эрмитта тоже не спускала глаз с темного силуэта башни, – я что, так похожа на тупую?

Руд не ответил. Девчонка повернулась к нему, но рядом уже было пусто. В какую сторону скрылся сатонец и каким образом он сделал это совершенно бесшумно, оставалось только догадываться.

Она сжала губы. Возможно, Руд в чем-то прав. Во всех этих насмешливых замечаниях, которые она выслушивает. Как было вчера: «А ты и не смотрела».

Внезапно стало обидно. Безумно обидно. До злости!

Прошедшие годы свободной жизни, сузившись до размеров последних двух дней, казались пустыми и прожитыми напрасно. В свои полных два десятка лет она оказалась совершенно неготовой к по-настоящему самостоятельной жизни. И вольность в перемещении тут не в счет: рядом с ней постоянно был кто-то. Либо её друзья-музыканты, либо те из