на судьбу теперь наговаривать? Сам ее себе такую сварил. Сам теперь и расхлебывай, да своей ложкой. Сколько еще этих болот пройти придется? А вместе с ними – лесов, рек, гор и степей. И сколько еще дней конного пути за спиной останутся?

Нет, тут на судьбу валить нечего. Всяк сам свой удел строит. И с каждого по его делам и поступкам спрос потом перед совестью.

Вот и выходит теперь, что, может, не зря свел его случай с девчонкой. Смогла бы она одна дойти до Калантора? С другой стороны, почему нет? В Алевор же добралась с попутчиками. Значит, и обратно таким же способом сумела бы отправиться. Но выбрала его. Почему?

Руд перевел мутный взгляд на Эрмитту. Та шла впереди, аккуратно перепрыгивая с кочки на кочку. При каждом ее шаге вверх поднимались десятки десятков желтых пылинок. Вот она остановилась, зашлась кашлем. Оперлась руками о полусогнутые ноги. Отдышалась – и прыгнула на следующий холмик.

Как же сушит во рту! Интересно, а сердце так бьется сильно, потому что уже давно хочется пить?

А ведь мысль-то верная! Ради чего она потащилась за ним? Причина должна быть. И весомая. Девчонка вызвалась сама, прекрасно осознавая все возможные тяготы столь длинного пешего перехода. А если она не знала? Привыкла сидеть на повозках всю жизнь. Нет. Глупости все это. На дуру она точно не тянет. Пусть даже не рассчитывает.

Приступ кашля согнул его пополам. В глазах потемнело. Сквозь шумное дыхание он услышал странный плеск, выпрямился и бросился к девчонке. Та, видимо, упала в воду со всего роста, как шла. Руд подхватил Эрмитту, подтащил бесчувственное, ставшее тяжелым и неподатливым тело к себе. Приподнял и, не удержавшись, сел. Быстро уложил девчонку рядом, прижался головой к груди. Сердце билось, дыхание было. Успела ли она наглотаться воды – непонятно, да и он, честно сказать, не знал, как это проверить.

Руд почесал затылок, провел рукой по мокрому лицу: капли воды противно щекотали нос. Посмотрел на руку. На ладони отчетливо виднелось множество желтых пылинок, осевших из воздуха.

Каждый их шаг поднимает эту пыль вверх. Где-то среди разноцветных пятен травы сидят невидимые цветы. Перед глазами отчетливо встала картина: гибнущие под беспощадным весом их тел незаметные бутоны стараются отомстить пришедшим в их многолетнее царство мучителям.

Возможно, причина в этом. По крайней мере, ее нельзя исключать. А стало быть, необходимо как можно быстрее убираться отсюда. Хорошо, что они оба еще не успели свалиться замертво среди этих болот.

Руд стащил с себя рубашку, намочил ее в ближайшей луже. Зачерпнул пригоршню болотной воды и торопливо умыл лицо Эрмитте. Затем намотал рубашку на ее лицо, подлез под бесчувственное тело, поднял девушку и направился к кромке леса.

Время растянулось на бесчисленное количество медленных, неуверенных шагов, отдаляя от бредущего человека его конечную цель. Придавило до боли в мышцах грузом, высушило рот и разум.

На одном из шагов Руда качнуло в сторону. Он едва устоял. Пришлось остановиться и встряхнуть висящую на плечах девчонку, чтобы перестала сползать.

Руд с тоской посмотрел на кромку леса. Она приблизилась, в этом нет никаких сомнений. Но слишком уж до нее далеко. Что, если он не дойдет и рухнет, как Эрмитта? И лягут они тут вдвоем, без сознания, лишенные права повелевать своими телами, и будут лежать, до тех пор пока их тела не обратятся в прах.

Его опять занесло в сторону, но он вновь устоял. Голова начинала кружиться все сильнее. В ушах стоял омерзительный монотонный писк. Порой начинало казаться, что этот высокий, тоненький звук медленно пробивает сквозную дыру в мозгу. А временами мерещились совсем жуткие вещи. Сквозь нескончаемое сверление в черепе слышались смешки и неразборчивые голоса: невидимые обитатели болотного царства злорадствовали в ожидании скорого свершения мести.

До слуха уже мало что понимающего Руда донесся вздох и приглушенный стон. Болтающаяся на спине рука шевельнулась. Бессознательно ухватилась за него и вновь безвольно повисла.

«Девчонка приходит в себя, – мелькнула радостная мысль. – Значит, я был прав. Значит, у нее есть возможность. Сейчас окончательно придет в себя и сможет добраться до леса».

Под ногами хрустнуло. Еще раз.

Руд перевел мутный взгляд вниз. Остановился. Кругом были кости. Десятки скелетов маленьких животных белели на сухой земле.

Ноги подкосились, и Руд упал на колено. Попытался встать, но не смог. Рухнул вперед, успел подставить руку. Покоящаяся на плечах девчонка, ударившись о землю, сдавленно застонала. Руд вцепился в ворот ее рубашки и потащил за собой – как можно дальше от этого страшного места.

Дышать было нечем. Неожиданно вернувшееся сознание породило панику. В безотчетном страхе Эрмитта начала бороться с мокрой тряпкой на своем лице. Сорвала ее, жадно глотнула ртом воздух, завертела головой, осматриваясь.

Она сидела на земле. Впереди, в нескольких метрах от нее блестели низменности со стоячей болотной водой. Рядом ничком, уткнувшись лицом в серую жесткую траву, лежал раздетый до пояса Руд.

Эрмитта наклонилась к нему, начала тормошить. Сатонец не отвечал. Лежал, тяжело и медленно дыша. Взгляд зацепился за чуть уловимое движение в воздухе: мельчайшие крупинки желтой пыли долетали до них со стороны болот.

В голове сложилась картинка: отравленные болота! Сатонец догадался – именно поэтому на ее лице была намотана мокрая рубашка! И он вновь спас ей жизнь. Нес, пока у самого были силы.

Но теперь она сняла защиту и он сам продолжает лежать тут, в зоне действия проклятой пыльцы. Надо что-то делать.

Мокрая ткань видавшей виды рубашки разорвалась легко. Каждая из двух половин скрутилась простой петлей и была наброшена на запястья. Какой тяжелый! Как она его вообще потащит отсюда?!

Эрмитта уперлась ногами в землю. Намотала на свои запястья концы петель и попыталась сдвинуть Руда с места. Ноги, вспахав землю, прочертили две неглубокие борозды, ушли от точек опоры и уронили тело хозяйки: Эрмитта плюхнулась на землю. Вскочила и попыталась заново. Безрезультатно: бесчувственное тело Руда было слишком тяжелым для нее.

Девушка опустила руки. Растерянно завертела головой по сторонам:

– Помогите! Помогите!

Сиплый голос сменился едва сдерживаемым всхлипыванием. На что она вообще рассчитывает? Что рядом кто-то окажется или что она сможет докричаться до кого-то? Она не может даже позвать на помощь! Она вообще ничего не может!

Взвыв от бессильной ярости и обиды, Эрмитта потянула за петли еще раз. Тело Руда сдвинулось едва ли на ладонь. Девушка опустилась на землю. Сердце бешено стучало, отдаваясь глухими толчками в горле, слезы готовы были вот-вот хлынуть потоком.

Эрмитта