Агабек? — обратился к нему на выходе с перрона среднего роста русоволосый, худощавый паренек, почти мальчишка, одетый в серую солдатскую шинель.

— Да.

— Степан, — представился он. — Меня прислали проводить вас до здания ОГПУ. Вы в Москве впервые?

— Нет. Я был здесь, правда, еще до революции.

— С тех пор много воды утекло, — многозначительно сказал словоохотливый малый. — В Москве многое изменилось. Кстати, с лета от Каланчевской площади до Кузнецкого моста курсируют английские автобусы марки «Лейланд», так что мы можем быстро и с комфортом доехать до Лубянской площади. В «вечерке» печатали, что за каждый автобус заплачено по 28 тысяч золотых рублей, — непонятно к чему гордо добавил Степан, шагая вперед.

На Каланчевской площади в ожидании еще диковинного для Москвы автобуса собралась толпа.

— Ну, с комфортом нам вряд ли удастся проехать, — заключил Агабек, — может быть, лучше пешком пойдем? — предложил он.

— Не-е-ет, — умоляюще глядя на Агабека, промолвил Степан.

— Ну хорошо, — сдался тот, прекрасно понимая, что юному сотруднику по каким-то причинам так и не познавшему детства, хочется восполнить этот пробел и лишний раз прокатиться на иностранной чудо-технике.

Автобус, внезапно вывернув из-за железнодорожного моста, остановился рядом со Степаном, и тот с ходу, забыв обо всем на свете, рванул к двери.

— Товарищ Агабек, поспешайте ко мне! — запоздало крикнул он, но толпа, ломанувшаяся к дверям, уже оттеснила гостя от автобуса. Только благодаря своей силе и ловкости Агабеку удалось проскользнуть в автобус перед самым закрытием дверей.

— Товарищи, тише, не толпитесь в проходе, проходите вперед, — призывала пассажиров кондукторша, но ее никто не слушал, шумно делясь впечатлениями от недавнего штурма автобусных дверей.

Притиснутый к дверям Агабек, как ни старался, так и не смог разглядеть огромных, по сравнению с Бухарой, московских дворцов и сооружений, которые так красочно и торжественно описывали в «Известиях» и других центральных газетах журналисты.

Автобус медленно, натужно урча, объехал Каланчевскую площадь, через Мясницкую улицу выехал на Сретенский бульвар. Высадив несколько богомольцев возле Сретенского монастыря, выехал на Большую Лубянку.

— Следующая остановка — Кузнецкий мост, — объявила кондукторша.

Агабек вышел на улицу и только тогда облегченно вздохнул. Автобус уже было тронулся, когда в дверцу выскочил с трудом протиснувшийся сквозь не уменьшающуюся толпу Степан. Он был весь какой-то взъерошенный, но довольный.

— А что, товарищ Агабек, намяли вам бока-то в автобусе? — улыбаясь во весь рот, произнес задорно Степан.

— Да и тебе, видно, досталось, — ответно улыбнулся Агабек, показывая на оторванную с корнями пуговицу от шинели, вывалившуюся на мостовую вместе с незадачливым пассажиром. Подняв пуговицу, Степан удовлетворенно произнес:

— Ну что, пойдем дальше?

— Пойдем, — кивнул Агабек и вслед за юным чекистом направился в сторону нависшего всей своей каменистой громадиной над Лубянской площадью здания ОГПУ.

В бюро пропусков Агабек получил пропуск и, попрощавшись со своим словоохотливым сопровождающим, направился к центральному подъезду.

Часовой долго сверял пропуск со списком, приколотым к стене.

— Вам, товарищ, на третий этаж, в тридцать седьмой кабинет, — наконец сказал он, пропуская Агабека внутрь здания.

Возле нужного кабинета Агабек внимательно себя осмотрел и, не найдя в одежде особых огрехов, уверенно постучал в дверь.

— Войдите, — прозвучал резкий женский голос.

— Мне к товарищу Трилиссеру, — сказал он сидящей за массивным столом женщине и протянул пропуск.

— А-а, товарищ Агабек, — удовлетворенно произнесла она, ознакомившись с пропуском, — товарищ Трилиссер вас сегодня обязательно примет. Сейчас у него совещание. Придется подождать. Хотите чаю? — спросила она, с любопытством приглядываясь к посетителю.

— Я бы не отказался, — галантно ответил он.

Женщина, по всей видимости, секретарь начальника иностранного отдела, предложив гостю присесть на просторный кожаный диван, тихо исчезла за дверью, ведущей в коридор. Агабек не успел осмотреться, как дверь открылась вновь, пропуская вперед женщину с подносом, на котором уместилась вазочка с мелкими сушками и в серебряном подстаканнике — стакан чая.

— Угощайтесь, — радушно сказала секретарша, поставив поднос на журнальный столик, стоящий рядом с диваном.

— Вот уже неделю я не пил настоящего чая, — потягивая ароматный напиток, удовлетворенно сказал Агабек.

Женщина, оторвавшись от бумаги, куда что-то аккуратно записывала, похвалилась:

— У нас всегда только самый лучший чай, — и вновь склонилась над столом, всем своим видом давая понять, что ей не до разговоров.

Прошло не меньше часа, прежде чем двустворчатая дверь, ведущая в кабинет Трилиссера, раскрылась настежь, пропуская о чем-то возбужденно переговаривающихся между собой людей, одетых кто во что горазд. Большинство было в обычной гражданской одежде — брюках и пиджаках. Среди последних из кабинета вышли двое в кожанках. Не обращая внимания на сидящего в углу приемной Агабека, все шумной гурьбой вывалились в коридор.

Секретарша зашла в кабинет, закрыв за собой дверь, и тут же вышла.

— Заместитель председателя ОГПУ товарищ Трилиссер вас ждет, — торжественно возвестила она.

Агабека, уже в полной мере впитавшего в себя всю значимость нахождения в этом сумрачном, грозном и загадочном здании, от этих слов пробрала неожиданная дрожь. Чувствуя себя словно идущим на заклание, он заставил себя спокойно встать и уверенной походкой направился в кабинет Трилиссера.

Навстречу ему из глубины кабинета вышел худощавый, хрупкого сложения человек, в круглых очках, заключенных в простую железную оправу, который более всего походил на типичного чеховского интеллигента начала века. Однако, как позже узнал Агабек, за скромной внешностью скрывался опытный профессиональный революционер. Будучи руководителем Финляндской военной организации РСДРП, Трилиссер участвовал в знаменитом Свеаборгском восстании моряков 1906 года, после чего был осужден к пяти годам каторги и вечному поселению в Сибири.

— Товарищ Агабек, — радушно произнес Трилиссер, — наслышан о вас, многажды наслышан, — подойдя к гостю вплотную, он крепко пожал ему руку. — Присаживайтесь, пожалуйста, — указал он на стул, сам сел напротив. — Прежде всего примите от меня искреннее поздравление за блестяще проведенную операцию по внедрению вашего агента в английское консульство в Афганистане.

— Ну, об этом говорить еще рано, — смутился от неожиданной похвалы Агабек, — я только-только планировал наладить с ним постоянную связь, а тут вызов в Москву.

— Я думаю, будет лучше, если вы станете работать с агентом лично. На сегодняшний день вопрос о вашей работе в составе советского посольства в Кабуле решен. Вы будете числиться там помощником заведующего бюро печати. Но главная ваша задача — создание агентурной сети. Информация, поставляемая сотрудниками нашего посольства в Афганистане, никуда не годится. Она либо давно устаревшая, либо неверная. Не от посла Ринка, а из других источников мы знаем, что афганское правительство продолжает поддерживать бухарскую эмиграцию. Из тех же источников сообщают, что эмир Бухарский намерен обратиться в Лигу Наций с петицией, которую должен тайно доставить в Европу бухарский купец Юсуф-бай.

Одновременно наблюдается новое