в наше положение. А всем остальным открыто объявим, что свадьбы не будет. Что я не намерена выходить за вашего брата.

Рэй хмуро молчал. Он сам очень сильно желал всё исправить, восстановить справедливость. Но пойти наперекор отцу, и брату, и королю? Для этого требовалась недюжинная смелость, которой он не обладал. Рэй был уверен, что едва он попытается завтра сделать такое заявление, как удивит сам себя, если устоит на ногах и не хлопнется в обморок. «Эх, будь я хоть чуточку более храбрым…» — думал он.

— Отчего вы молчите? — спросила его Паландора.

Рэй мотнул головой, провёл рукой по волосам. Он не хотел признаваться в своей слабохарактерности, стыдился её. Пробормотал что-то невнятное.

— Что нам делать, если ничего не выйдет? — прогудел он, не поднимая на неё глаз. — Если нас не послушают?

— Тогда мы убежим, — ответила девушка. — Начнём новую жизнь вдали от этого острова. Вместе. Вы ведь хотели поехать в Виттенгру… Нет, ты хотел.

— На-Отере-и-Ахлау, — пробубнил он под нос, для успокоения нервов.

— Да-да, ну так вот, мы можем это сделать. Что скажешь, Рэй?

Он по-прежнему колебался. Не верил в успех ни одного из этих планов. Всё складывалось против них, и Рэй где-то как-то за осень с этим смирился. Был мрачен, опустошён, но смирился. А сейчас эта девушка вновь жгла его душу огнём, ожидала, что он сделает выбор, который ему не простят ни мать, ни отец. А больше всего он хотел соответствовать их ожиданиям и не давать им повода для огорчения.

— Вы так уверены, что готовы оставить ради этого ваш Пэрферитунус? — спросил он навскидку, сам не зная, что угодил в точку. Это обстоятельство огорчало его собеседницу больше всего. Но потом, рассудила она, уж лучше отказаться от родины в пользу любимого человека и гармоничного будущего, чем оставаться здесь с нелюбимым. Так она и сказала ему и спросила, неужели он не разделяет её мнение.

Рэй кивнул, затем ещё раз. Согласился с ней: ведь разделить мнение куда проще, чем действовать в соответствии с ним.

— Тогда завтра же утром поставим им всем ультиматум. Либо наш союз принимают, либо мы покидаем страну.

— Хорошо, — прошептал Рэй и, как крот из норы, выкарабкался из широкого кресла.

«Ничего хорошего», — вторил ему внутренний голос. Сказаться, что ли, завтра больным? Избежать публичного конфуза, насмешек. С другой стороны, если одно твёрдое слово — это всё, что требуется для исправления ситуации, то нужно собраться с силами.

Когда он поднялся к себе, его встретил брат. Он вольготно сидел на кровати, закинув ногу на ногу, и осматривал зазубрины на мече в неровном свете луны. При виде Рэя он небрежно отложил оружие в сторону.

— Сестрёнка перегнула палку, — сказал он будничным тоном. — Просил же её биться чисто для виду. Когда вернёмся домой, придётся заново лезвие заточить. А ты где бродил всё это время? Никак развлекал мою невесту своей высокой поэзией? Сонет ей хоть прочитал? Такой возвышенной натуре он бы понравился.

— Ладно, братишка, — продолжил он, поднявшись с постели и хлопнув его по плечу, — будем ложиться спать. Завтра нам ещё чернослив из каши выуживать, носками меняться, вашу братию в снежном бою предстоит одолеть… Короче, дел невпроворот. Спокойной ночи — только, смотри у меня, без фокусов! Не смущай мне юную киану почём зря, ей и так предстоят крупные перемены в жизни. Я слежу за тобой, — добавил Рэдмунд, сделав характерный жест и подняв меч с ковра. — Ну, бывай!

Когда он покинул спальню, Рэй опустился на кровать с таким чувством, что ему даже не придётся притворяться. Ему уже крупно нездоровилось.

Глава 28

За ночь нанесло ещё снега, который к утру падал крупными хлопьями, запорошил всё небо, похитил солнце — до самой, должно быть, до весны. Рэй не объявился к завтраку, сославшись на неважное самочувствие. Киана Вилла посетовала на то, как нелегко пришлось бедному мальчику этой осенью, и извинила его отсутствие: не хватало ещё, чтобы он повторно подхватил воспаление. Паландора, в свою очередь, не спешила его извинять. «Надо же было ему слечь в постель в такой ответственный момент!» — с горечью подумала она. Без него киана не хотела озвучивать сказанное вчера во всеуслышание: благородные девушки так себя не ведут, и вообще, это долг мужчины делать подобные заявления. Того требовал этикет, требовал уклад мира в целом и её убеждения в частности. Она без интереса ковыряла ложкой зернисто-бежевую ячневую кашу, делая вид, что надеется отыскать чернослив и «счастливый» орешек — который, к слову, попался её жениху. Он выудил его из тарелки смеясь, как ребёнок, и выразил готовность загадать желание.

«Желаю, чтоб ты провалился», — угрюмо подумала Паландора.

Что, собственно, и случилось секундой позже. Рассохшийся стул под ним крякнул и опрокинулся, не сумев пережить попытки седока на нём покачаться. Рэдмунд хлопнулся на пол, но это совсем не омрачило его настроения — напротив, добавило ещё один повод для веселья.

— Киана Вилла, я ценю вашу верность классике, но не находите ли вы это знаком судьбы, намекающим на то, что пора освежить мебель? — спросил он. — У нас в городе искусные краснодеревщики, не хуже зантурских. Я с ними переговорю.

По знаку хозяйки слуги вынули из сундука красный мешок, расшитый звёздами и полумесяцами и перевязанный ажурной лентой, напоминающей венок из остролиста. Он был наполнен вчерашними шерстяными носками.

— Подходите первым, разрушитель, — предложила гердина.

Рэдмунд опустил руку в мешок и наугад выудил пару: один коричневый носок и один красный. За ним выстроилась очередь. Только Феруиз удалось достать одинаковые красные носки.

— Нелюдимка, — сказал ей Рэдмунд. — Думаешь избежать обмена? А ну давай сюда один из носков в обмен на коричневый и иди мучайся, а я на сегодня закончил.

— Вот ещё, — ответила девушка и отвернулась от брата.

Позже она, всё-таки, согласилась меняться, чтобы поддержать компанию и дух праздника. Второй красный носок она отдала Паландоре в обмен на её зелёный, а коричневый обменяла на такой же зелёный у отца. Паландора отдала свой второй синий носок киане Вилле в обмен на фиолетовый и в итоге осталась одна с носками разного цвета.

— Я виню Рэя, — заявил Рэдмунд, — если бы братишка присоединился к нам, как подобает, не возникло бы этой путаницы. А так придётся вам, киана, меняться на улице.

Девушка попросила Рруть выбрать себе из мешка пару, но и здесь ей не повезло.

— Голубой и жёлтый, — объявила та с притворной грустью, намеренная позже обменяться