Гарольд побледнел. Кейт торжествуя схватила еще одну вазу. На этот раз большую и пузатую.

— Поставьте вазу на место! — приказал он, в голосе его появились железные нотки, и Кейт удивилась, как в один миг из растерянного юнца он превратился в самого настоящего герцога, — это — память о моей матери, ее коллекция. Ударьте меня чем-нибудь другим!

Ему действительно дорога эта ваза. Кейт посмотрела на него и опустила вазу на место.

— Мне жаль тратить на вас такие дорогие вещи, — сказала она, — вы не достойны своего титула. Обычный потаскун!

Гарольд, казалось, выдохнул с облегчением. На оскорбление он совсем не обиделся. Только поднял брови, услышав неприличное слово.

— Я же говорил, что вы не леди. Умение читать письма Дрейка не делает из вас леди. Это нечто врожденное.

Теперь был ее черед поднять брови.

— Да? — Кейт нервно рассмеялась, — а что это? Умение затаскивать герцога в темную комнату или работать для него постоянной шлюхой, одновременно надеясь, что он женится на тебе? Я хотя бы не стремлюсь стать герцогиней. Да, жизнь у меня не такая сладкая, как у ваших так называемых леди, достойных такого герцога, как вы. Мне приходится работать и за неимением лошади освоить велосипед. Это для вас он — развлечение, а для меня — средство передвижения. Я приехала за пятьдесят миль, ничего не заплатив. Поверьте, это существенная экономия для такой девушки, как я. У которой нет платьев на каждые утро, день и вечер в течении месяца. Вы же можете только оскорблять. Прошу вас, ваша милость, больше никогда не подходите ко мне! Я скоро закончу свою работу и уеду. Я вам не пара. Я не стану делить с вами постель, а жениться на мне вы не можете. Так что нам нечего делать в одной комнате. Я бы уехала сегодня, но не могу подвести своего отца!

Кейт развернулась на каблуках, так, что платье ее разлетелось в разные стороны, и вышла, хлопнув дверью, и оставив за собой последнее слово.

Глава 8

Следующие дни тянулись для Кейт серыми буднями. Ей было тошно сидеть в библиотеке, ей было невероятно скучно читать книги, и еще скучнее что-то придумывать, выискивать и как-то это компоновать. У нее не было вдохновения, и на строки, выписываемые ею в ее многочисленные тетради, то и дело капали слезы. Кейт злилась на себя, но ничего не могла поделать. Ей постоянно хотелось плакать. И кроме как плакать не хотелось ничего.

Как на зло все эти дни шел дождь, будто отражая ее настроение. Библиотека постоянно гудела от голосов, слышались смешки и шепот, кто-то читал на диванчике, кто-то шастал в поисках книг... Мистер Доу был постоянно занят, его голос слышался то тут, то там, окончательно сбивая Кейт с мыслей, которые и так водились в ее голове в весьма малом количестве.

Так ей и надо. Так ей и надо! Она изменила в мыслях своему жениху мистеру Мортону, и поплатилась за это! Только в мыслях... но... влюбилась в блистательного аристократа, который был бы ей не парой даже если бы не носил титул. Она — дочь бедного дворянина и дочери стряпчего, не пара богатому и знатному лорду. Прав был мистер Лесли, герцоги женятся только на леди. На леди, чьи владения не меньше его владений. А чем владеет Кейт? Старым домом, где доживает последние годы ее отец, да велосипедом без тормозов. Когда отец умрет, у нее останется только велосипед. Да, она умна, начитанна и образована. Но эти богатства не ценятся в высшем свете. Да, собственно, нигде они не ценятся, если носителем их является женщина.

Слезы снова полились рекой. В последнее время она удивлялась, как она может быть источником такого количества соленой воды? Кейт закрыла лицо руками, и не заметила, как к ее столу кто-то подошел. Потом она услышала, как закрылась дверь в ее комнату, которую мистер Доу приказал всегда держать открытой. Кейт и не знала, что она закрывается на замок. Она отняла руки от лица и увидела герцога Гарольда Ретлента, который прислонился к двери спиной и смотрел на нее тревожным взглядом.

— Что вы тут делаете? — Кейт поднялась, наскоро вытирая слезы и хватаясь за чернильницу, но в последний момент поставила ее на место.

Много чести этому потаскуну. Еще и портить хороший ковер, если она промахнется.

Он молчал. Губы его дрогнули в полуулыбке, потом он улыбнулся во весь рот.

— Я приказал поставить тормоза на ваш велосипед, мисс Лоренс, поскольку был уверен, что вы не примете от меня в подарок новый.

— Что-о? — лицо ее вытянулось, а губы сложились буквой О.

Кейт все же взяла в руки чернильницу, размахнулась и швырнула ее в мистера Лесли.

Чернильница пролетела все расстояние до него, но он увернулся, и она врезалась в красивую белую резную дверь с вызолоченными узорами. Черное пятно расплескалось по белизне уродливой кляксой и покатилось вниз, к полу. Гарольд смотрел на пятно, и лицо его наконец-то исказила гримаса гнева.

— Ваза моей матери — раз! — сказал он, шагая к столу Кейт, — дверь — два! Что вы еще испортите, мисс Лоренс до того момента, как я выставлю вас за порог?

— Я просила не тревожить меня! — крикнула она и взялась за папку с письмами, — мне не нужны ни ваши подарки, ни ваши подачки! Ничего мне от вас не нужно!

— Кроме моего разрешения на работу в моей библиотеке, — ухмыльнулся он.

Повисло молчание. Гарольд сжал губы, смотря на папку в ее руках, щеки Кейт пылали, а рука мяла бесценное письмо Дрейка.

— Я пришел, чтобы просить прощения за вчерашний свой поступок, — быстро проговорил он, и глаза его метали молнии, — я не имел права считать вас доступной женщиной. Я хотел как-то загладить свою вину перед вами. Но теперь у меня нет никакого желания общаться с вами, мисс Лоренс. Заканчивайте свои дела и убирайтесь из моего дома. Тормоза с велосипеда можете отвинтить самостоятельно!

Он раскрыл дверь, и, прежде чем Кейт успела что-то ответить, вышел, чеканя шаг. Кейт смотрела ему в след. Вдруг Гарольд остановился, и, обернувшись к ней, добавил.

— Хотите знать разницу между мужчиной и женщиной? — спросил он, и она поразилась его бледности. Видя, что