было совершенно пусто, он забыл, что делает здесь, в этом месте, и просто пялился на нее во все глаза. Потом он вдруг вспомнил о манерах, привитых ему с пеленок, и низко склонился перед ней, надеясь привести за это время мысли и чувства в привычное состояние. Только сердце его билось, как бешенное, а мысли разбегались в разные стороны, дыхание перехватило, а в висках стучала кровь, как перед битвой.

Хозяин гостиницы начал быстро кланяться, пятиться, и что-то мямлить, и вскоре Эдуар понял, что остался с госпожой графиней наедине. Отовсюду доносились голоса, но здесь, в холле, они стояли один на один, и графиня смотрела на него совершенно спокойно, надменно и немного презрительно.

— Что вам угодно, господин рыцарь? — спросила она своим тихим низким голосом, от которого все волоски на его теле вдруг встали дыбом.

— Простите, что я не представлен вам, госпожа, — наконец-то воспитание взяло верх, он посмотрел на нее почти спокойно, и сумел даже сделать приличествующее выражение лица, — я — шевалье де Бризе.

— Мне знакомо ваше имя, — сказала она без всякого выражения. И протянула ему руку.

Эдуар опустился на одно колено, склонившись к ее руке, но не посмев ее коснуться более, чем двумя пальцами. Тем не менее, от этого прикосновения его кинуло в жар, он поспешил встать и отступить как можно дальше, насколько позволяли приличия.

Тут он пустился в пространные объяснения, что ему не хватило мест, и выглядело это смешно и глупо, слова вылетали у него из головы, а мысли скакали, как белки. Он казался себе провинившимся мальчишкой перед учителем, а она все так же смотрела на него не мигая своими светлыми глазами, опушенными черными длинными ресницами, и молчала.

— Я ничем не могу помочь вам, шевалье де Бризе, — наконец молвила она, — я приехала первой, и мои дамы и рыцари не могут освободить кровать для вас. Их слишком много.

Она развернулась, и не прощаясь поплыла к лестнице.

Эдуар задохнулся. Он не знал, что именно вызвало такую реакцию. Обычно он вел себя спокойно и сдержано, но это ее поведение, презрение в светлых глазах под тонкими бровями в разлет, вызвало настоящую бурю в его душе. Ни одна женщина не смела так говорить с ним, с одним из самых известных и популярных бойцов, Эдуаром де Бризе! Она не попрощалась, просто повернулась к нему спиной, будто он был каким-то мужиком! Он бросился за ней, когда она уже поднялась на второй этаж, буквально взлетел по лестнице, совсем не галантно схватил ее за руку и заставил обернутья. Светлые глаза снова смотрели на него не мигая. Графиня не испугалась, не удивилась, будто знала, что он невоспитанный мужлан и от него можно ждать чего угодно. В глазах ее плескалось презрение, теперь не скрываемое.

— Тогда я буду спать в вашей спальне! — вырвалось у него прежде, чем Эдуар в ужасе успел закрыть рот.

Теперь они смотрели друг на друга, и яркий румянец горел на щеках у обоих. Эдуар смутился, и готов был провалиться сквозь землю, а щеки красавицы вспыхнули алыми пятнами, а глаза загорелись настоящей ненавистью.

— Я прикажу выставить стражу, — сказала она холодно, отстраняясь, но не отступая, — и положу под подушку кинжал.

Она снова повернулась к нему спиной и пошла по темному коридору. Еще несколько шагов, и она скроется за занавесом. Тут будто нечистая сила подкинула Эдуара. Оскорбленный, опозоренный и совершенно сбитый с толку, он одним прыжком догнал ее, схватил в объятия и накрыл поцелуем ее яркие красные уста, почувствовав, что по жилам разливается огонь, горящий на губах и в чреслах.

Теперь она сопротивлялась. С неожиданной для женщины силой, графиня де Шательро вывернулась из его рук, и оттолкнула его от себя.

— Вы ничтожество, — сказала она, прошла несколько шагов, и скрылась за занавесом не обернувшись.

Эдуар остался стоять в темном коридоре. Мимо него пробежала служанка, потом прошел паж, и он удивился, как долго он мог оставаться наедине с графиней, если в гостинице полно народу. Господь испытывал его, и он не прошел испытания. Будь в коридоре или внизу хоть один человек, он бы ни за что не сделал того, что натворил. Он был невероятно виноват перед графиней, но понимал, что она не примет извинений. Что на него нашло он не знал. Его трясло, как будто он стоял на холодном ветру где-нибудь на берегу моря зимой, хотя в гостинице было жарко от натопленной печи. С трудом волоча ноги, он спустился вниз, сел на скамью за столом, и опустил голову на руки. Тут явился его менестрель, сел рядом, и поставил перед ним кружку с вином. Эдуар схватил ее и опустошил одним глотком. Жульен смотрел на него, склонив голову на бок. Эдуар полез в кошель, и вывалил перед менестрелем пригоршню серебра.

— Напиши песню о прекрасных глазах графини де Шательро и исполни ей от моего имени с извинениями. Завтра утром, — сказал он, встал и потащился к двери.

Тут появился хозяин и сообщил, что его сын готов уступить рыцарю свою комнату. Эдуар благодарно кивнул, ни в силах больше говорить, поднялся следом за трактирщиком, и упал в кровать прямо в одежде.

Слуги его поспешили за ним, и стягивали сапоги и одежду уже со спящего хозяина.

Всю ночь его преследовали кошмары. То графиня смотрела на него, и красные губы ее сочились кровью, то он сражался на ристалище, и когда соперник его поднимал шлем, он видел ее светлые пронзительные глаза. То она падала в реку, и он не успевал спасти ее, а она молча смотрела на него с презрением и укрором.

Проснулся Эдуар в полдень. Конечно же графиня уже покинула гостиницу, где воцарилась непривычная тишина. Он долго лежал на спине, размышляя, что же с ним произошло вчера, что он унизился перед женщиной, да еще перед какой женщиной. Он был достоин того презрения, что читалось в ее глахах. Что на него нашло? Всегда галантный и учтивый, он впервые вышел за рамки приличий. Обычно женщины сами искали его общества, и ему никогда не приходило в голову принуждать даму к поцелую.

Как вообще произошло такое, что он решил поцеловать графиню де Шательро?

Он встал и пошел искать