— Нужно открыть вход в лабиринт, — Франсуа держал ее за руку. Лицо его было сосредоточено, будто он и сам готовился к битве. К финальной битве, — мать вчера позволила провести обряд. И мы должны работать все вместе.

Ортанс, Мартин и Эстен, державший Ноэля на руках, смотрели на Франсуа.

— Бабушка до последнего не хотела обряда, — проговорила Ортанс, теребя ручку ребенка.

— Она осознала его необходимость.

Франсуа утром попрощался с матерью. Та сидела в кресле, и слезы безмолвно текли по ее лицу. Старая графиня знала, что никогда больше его не увидит.

— Ноэль важнее всех, — говорил Франсуа, сжимая ее руку, — мама, я прошу позаботиться о Ноэле. Возможно, он наша последняя надежда.

Графиня кивнула. Ее согласие было главным условием обряда. Она, рассказчица, глава рода, должна была сказать “Да”. И она сказала “да”, а сама осталась смотреть в след небольшой процессии, которая удалялась от замка в сторону леса. Виолетта держала старуху за руку, но даже поддержка внучки не могла заставить ее перестать плакать.

Лошадей оставили в деревне. К камням шли медленно, будто нехотя. Франсуа нес малыша, пока они не оказались у камней. Там он передал его Ортанс, а она — Эстену.

— Ты будешь петь то, что окажется в твоей голове, — Франсуа провел рукой по волосам Изабель, — смотри, не ошибись.

Изабель кивнула. Она медленно подошла к камню, положила руку на его поверхность.

— Не надо трогать, — услышала она голос Мартина де Куланж, — просто пой.

И она запела.

Голос ее лился над полями, разрушая тишину, смешиваясь с лунным светом. Она не знала тех слов, что срывались с ее губ. Крестьяне, заслышав ведьминское пение, прятались в домах и зажимали уши. А Изабель пела, наблюдая, как то там, то тут вспыхивает камень, маня ее за собой. Ортанс шла за камнями, за ней шел Эстен с ребенком на руках, следом — Мартин, а они с Франсуа так и оставались у начала пути, любуясь светом каждого камня, что столбом отправлялся прямо в небо. Франсуа держал ее за руку. Сегодня, как никогда, Изабель чувствовала, что они с ним — единое целое. Что Франсуа — большая часть ее души. Что они навсегда связаны вместе, и что даже смерть не разлучит их. Потому что нет той силы, что сможет разъединить спаянные чужими словами навеки души. Казалось, они тоже светились, как камни, и от них, от единого целого, силы и слабости, дающего и принимающего, слитых в одно, тоже идет в небо световой столб.

Тут Франсуа ступил на путь. Изабель двинулась с ним. Они шли, держась за руки, и каждый их шаг казался путем в неизведанное. Изабель боялась отпустить его руку. Она крепко вцепилась в нее, и держалась, продолжая извлекать из себя те слова, что он вкладывал ей в уста.

Путь привел их к спуску по ступеням вниз. Все, кто был с ними, уже преодолели их и пропали в ярком свете, лившемся изнутри. Франсуа тоже стал спускаться, не выпуская руки Изабель. Она, воодушевленная, уставшая, спешила за ним.

— Осторожно. Тут река.

Голос Ортанс разрушил волшебство, что соединило Изабель с Франсуа. Изабель будто очнулась, и обнаружила себя в какой-то пещере, от которой в разные стороны шли длинные коридоры, облицованные розовым мрамором с побережья, и освещенные невидимыми источниками света. Впереди действительно была река, и Эстен уже почти перебрался на другой берег, доказав, что река вполне преодолима вброд и глубина ее не выше колена. Следом пошел Мартин с ребенком на руках, дальше Франсуа, который подхватил Изабель на руки, и Ортанс, которая, казалось, умела ходить по волнам, потому что платье ее осталось сухим.

Мартин осмотрелся, о чем-то посовещался с Франсуа на чужом языке, и указал в один из проходов. Франсуа кивнул, и они пошли по проходу в какой-то спешке и суете. Волшебство окончательно развеялось, Изабель хотелось отнять Ноэля у Мартина, но она бежала за мужем, успевая только поднимать платье повыше, чтобы не наступать на него. Ей стало тревожно, коридоры и странное светлое освещение пугали ее, ведь даже во сне она была совсем в другом месте.

Вскоре вся процессия вошла в большой зал. Он представлял из себя розовую пещеру с высокой крышей. Света тут не было, и освещался он только луной, что стояла прямо над большим круглым отверстием, выходившим наружу. Под отверстием стоял большой плоский камень, отражавший свет луны, от чего вся пещера светилась серебристым светом.

В одной из стен был темный провал, куда не доставал свет. Изабель смотрела туда, где, казалось, сгущалась тьма, которую невозможно ничем разогнать. Ей стало страшно, и она прижалась к Франсуа.

— Это и есть портал, — Франсуа крепче сжал ее руку, — там, за ним, ждут нас наши родственники, Изабель. Мы должны им помочь.

— Это не опасно? — прошептала она.

— Опасно, — он прижал ее к себе, — но ты не бойся. И, умоляю, не повторяй ошибок Мари, в любой ситуации слушай, что я буду говорить тебе. И помни, что Ноэль — и мой сын тоже. Я его в обиду не дам.

Изабель вся сжалась, смотря на то, как Мартин улюлюкает с Ноэлем. Малыш смеялся, и ему совсем не было страшно. Казалось, он чувствует себя тут дома. Мартин посадил малыша на пол, и тот тут же начал играть камешками, собирая их в причудливый узор.

— Талантливый ребенок, — усмехнулся Мартин.

Изабель дернулась к сыну, но Франсуа удержал ее на месте.

— Я просил тебя слушать то, что я скажу, — прошептал он, крепко сжимая ее руку, - это важно, Изабель.

Она замерла.

— Эстен, — голос Франсуа прозвучал тихо и как-то угрожающе. Казалось, он с трудом сдерживает себя, но может отказаться от задуманного, что так сильно его тревожит. Изабель почувствовала, как он весь напрягся.

— Мы можем... уединиться? — прошептала Ортанс.

Она была бледна и вся дрожала, смотря на Эстена.

— Мартин останется, — сказал Франсуа, — мы с Изабель уйдем в другое помещение. Начинайте.

— Я не могу, папа! — зарыдала Ортанс, — пожалуйста, оставьте нас одних!

Эстен приблизился к ней и прижал к себе, сжимая ее плечи, что-то прошептал на ухо.

— Ладно, ладно, — Мартин подхватил Ноэля и пошел следом за Изабель и Франсуа.

Они оказались в какой-то комнате, где были расставлены скамьи, покрытые жестким ворсистым материалом. Изабель села на скамью, чувствуя, что сердце ее готово выскочить из груди. Потом послышались звуки, которые невозможно было ни с чем спутать. Она