секунду. Я устроился в кресле и закинул ногу на ногу. Не знаю почему, но кабинет отца заставлял меня нервничать, а показывать этого не хотелось.

– Ректор попросил кое-что отвезти в город, и я подумал, не пообедать ли нам.

– Де Шарль назначил тебе отработку, – проницательно заметил отец, продолжая изучать свои бумаги. – За что?

– Случайно кое-что поджег.

– В твоем возрасте? – Он все же поднял на меня глаза и посмотрел снисходительно. Словно мне было пять лет, и я разбил чашку.

Я пропустил эту реплику мимо ушей.

– Так что насчет обеда?

– У меня через час встреча. – Отец поднялся из-за стола. – Но в столовую можем.

Хотя это и называлось столовой, на самом деле на первом этаже здания королевского совета располагался роскошный ресторан. Столики с белыми скатертями, украшенные позолоченными подсвечниками. Официанты в расшитых жилетках. И меню с деликатесами, которые не все дворяне-то пробовали.

Читая меню, я думал об Одри. Было бы здорово сводить ее в подобное место. Так и представил, как она пробует незнакомые блюда и смеется, что рябчики ничем не отличаются от обычной курятины, а лягушачьи лапки и вовсе на вкус как рыба.

Отец заказал себе стейк из говяжьей вырезки, а я – из грудного отруба. Мы оба любили мясо с кровью. На этом общее у нас, пожалуй, и заканчивалось.

– Как отбор на практику? – поинтересовался он после того, как мы сделали заказ.

– Пока прошел все испытания.

Отец кивнул, как будто другого ответа и не ожидал. Не то чтобы я рассчитывал, что он меня похвалит. И все же решил спросить в лоб:

– Почему так важно, чтобы я попал на практику?

– Чтобы доказать, что ты лучший, – ответил отец, не моргнув.

Я нахмурился.

– Кому доказать?

– Мне, – отрезал он.

Между нами повисла тяжелая пауза. Идя сюда, я думал поговорить с отцом об одержимости. Если не в лоб, то хотя бы начать со странных снов. Но сейчас, глядя на его угрюмое лицо, я понимал, ничем он мне не поможет. Даже если он что-то знал, то вряд ли бы стал решать мои проблемы за меня. А если уж не знал, то тем более не стоило лишний раз показывать, что я с чем-то не справляюсь сам.

Нам принесли обед, и пауза сменилась более естественной тишиной.

– Я слышал, в академии закрывают программу поддержки бедных, – заговорил я о другом.

– Наконец-то. – Отец кивнул. – Давно надо было.

– Ты за это проголосовал? – понял я.

– Во-первых, это разводит дармоедов. Человек должен работать, если он хочет что-то заслужить. Академии стали набирать кого попало, лишь бы на них получить деньги. Это не приносит стране пользу. А во-вторых, магия слишком опасна, чтобы отдавать ее в руки тем, кто потом против нас же поднимет восстание.

Может, надо относиться к людям лучше, чтобы они не восставали?

Вопрос, понятно, был риторический, и удивляло скорее другое.

– Для чего ж тогда эту программу открывали? – спросил я.

Отец пожал плечами.

– Прихоть покойного короля Георга.

Георг был старшим братом ныне правившего короля Роланда. Два года назад у него случился сердечный приступ, хотя ему не было еще и пятидесяти. Помню, как вся страна горевала. И вот прошло всего ничего, а его наследие уже отменяли.

– Я считаю, ее не стоило закрывать так резко, – решил я высказаться. – Тем, кто уже поступил, надо было дать спокойно доучиться. Просто не брать новых. Это бы вызвало куда меньше недовольства и проблем.

– Никто не запрещает академиям заниматься благотворительностью и доучивать за свой счет. – Отец снова пожал плечами. – Казне же нужны деньги.

И из-за этого такие, как Одри, пострадают. У отца достаточно денег, чтобы помочь ей с оплатой обучения, но с такой философией он, конечно, не станет.

Я хотел было высказаться, но отец поднял раскрытую ладонь, останавливая.

– Мне пора на встречу. – Он поднялся из-за стола и, окинув меня взглядом, задержался на моих волосах. – И советую привести себя в порядок. Это несолидно.

О том, как именно мои волосы покраснели, новая ли это мода или, быть может, протест, отец так и не спросил. Мы просто попрощались.

Я покинул здание королевского совета, но магомобиля не увидел. Должно быть, водитель задерживался на обеде. Пока его ждал, я решил прогуляться по соседнему скверу.

Шел, думая об Одри. Похоже, думать о ней не просто вошло в привычку, но уже стало частью меня. Она ведь и не знала, что мой отец был одним из тех, кто не глядя решил ее судьбу. Как она сегодня? Кто достался ей в соперники? Справилась ли?

Хотелось прямо сейчас оказаться на полигоне. Взглянуть на ее поединок хоть одним глазом. Пусть мы бы не разговаривали. Да и лучше бы она не знала, что я смотрел. Но мне хотелось знать, как она выступила. И если не прошла, то начать думать, как ей помочь.

Задумчивый, я шел под сенью лип по аккуратным дорожкам, выложенным булыжником. И тут мой взгляд зацепился за нечто яркое. На площади впереди раскинулся красно-белый полосатый шатер. Над входом висела деревянная табличка «Предсказываю будущее».

Обычно я гадалкам не верил. Еще в детстве отец объяснил, что все они лгуньи. Магии предвидения не существовало, а ушлые тетки, дескать, умели так хорошо читать по лицам, что